Содержание

Послание Африканского Собора к Папе Келестину

Возлюбленному владыке и честнейшему брату Келестину: Аврилий, Палатин, Антонин, Тут, Сервусдей, Терентий и прочие, обретшиеся на общем карфагенском соборе.

Как твоя святыня изявила вашу радость о прибытии Апиария, писанием, посланным чрез сопресвитера нашего Льва: подобно и мы желали бы, чтобы с радостью послано было настоящее писание о его оправдании. Ибо по истине, и наше и ваше расположение было чуждо недоверчивости, и не пытливым являлося оно, предварительно склоняясь в пользу его, как бы уже выслушанного, тогда как его еще надлежало вопрошание. И так, когда прибыл к нам святейший брат и соепископ наш Фавстин, мы созвали собор, и полагали, что он с Апиарием послан ради того, дабы как сей старанием его восстановлен был на пресвитерство, так и ныне возмог, его же попечением, оправдаться в толиких обвинениях, принесенных на него от жителей фавракинских. Но многочисленный собор наш нашел столь многие и столь великие беззакония Апиария, что они превозмогли действование вышереченного Фавстина, хотя то было покровительство паче, нежели суд, и ходатайство паче, екдику свойственное, нежели справедливость, исследователю приличная. Ибо во первых Фавстин сильно противостоял всему собору, нанося ему различные оскорбления, аки бы защищая преимущества римской церкви, и желая, чтобы принят был нами во общение Апиарий, которого твоя святыня прияла в общение, поверив его жалобе, кою он не мог доказать: однако и сие мало ему помогло, что ты лучше узнаешь, прочитав деяния собора. Ибо когда, в продолжение трех дней, с затруднением производился суд, на котором мы с сокрушением исследовали различные на Апиария обвинения: тогда Бог, праведный судия, крепкий и долготерпеливый, зело вкратце пресек и протяжение дела соепископом нашим Фавстином, и извороты самого Апиария, которыми он силился покрыть свои срамные беззакония. Недействительным соделалось досадное и гнусное упорство, и бесстыдное запирательство, которым Апиарий хотел заградити благо столь многих сладострастных дел. Ибо когда Бог наш стеснил его совесть, и пред всеми человеками обнаружил сокровенное в сердце, как бы уже осужденное самою гнусностью преступлений: тогда у коварно запиравшегося внезапно исторглось признание во всех, принесенных на него обвинениях, и он наконец добровольно сам себя обличил во всех, едва вероятных сквернах, и таким образом, и самую надежду нашу, которой мы вверяли его, желая, чтобы он мог очистити себя от столь постыдных пятен, обратил в плач. Таковую скорбь нашу он умягчил единым токмо и единственным утешением, тем, что и нас освободил от тяготы непрерывного сетования, и для собственных своих ран, хотя невольно, и с борьбою своей совести, приуготовил наконец врачевство в своем признании. И так, первое исполнив долг подобающего почитания, умоляем вас, господине брате, дабы вы впредь не допускали легко до вашего слуха приходящих отселе, и не соизволили впредь приимати в общение отлученных нами: ибо твоя досточтимость удобно обрящет, яко сие самое определено и Никейским собором. Ибо аще сие является тако соблюдаемым касательно низших клириков и мирян: кольми паче хощет собор, чтобы сие соблюдаемо было касательно епископов. И так те, которые в своей епархии отлучены от общения, да не явятся восприемлемыми в общение твоей святыней, с намерением, и якоже не подобает. Подобно и бесстыдные побеги пресвитеров, и следующих за ними клириков, да отженет святыня твоя, как сие и достойно тебя. Ибо и не возбранено сие для Африканской церкви, никаким определением отцев, да и определения Никейского собора, как клириков низшей степени, так и самых епископов, явным образом, обратно отсылают к собственным их митрополитам. Разумно и праведно признал он, что какие бы ни возникли дела, они должны оканчиваемы быти в своих местах. Ибо отцы судили, что ни для единой области не оскудевает благодать Святого Духа, чрез которую правда иереями Христовыми и зрится разумно, и содержится твердо, и наипаче, когда каждому, если настанет сомнение о справедливости решения ближайших судей, позволено приступали к соборам своея области, и даже ко вселенскому собору. Разве есть кто-либо, который бы поверил, что Бог наш может одному только некоему вдохнуть правоту суда, а бесчисленным иереям, сошедшимся на собор, откажет в оном? Притом, как будет тверд заграничный суд, пред который необходимые лица свидетелей не могут представлены быть, то по немощи, или от телесного сложения, или от старости, а то по многим другим препятствиям. О том, чтобы некие, аки бы от ребра твоей святыни, были посылаемы, мы не обретаем определения ни единого собора отцов. Ибо, что прежде от вас, через тогоже соепископа нашего Фавстина, прислано было к нам, как бы из постановлений Никейского собора, того мы ни как не могли обрести в вернейших списках правил сего собора, с подлинников снятых, которые получили мы от святейшего Кирилла, нашего соепископа александрийской церкви, и от досточтимого Аттика, епископа Константинопольского, и которые, еще прежде сего, чрез пресвитера Иннокентия и иподиакона Маркелла, принесших оные к нам, посланы были от нас к Бонифацию, блаженные памяти епископу, вашему предшественнику. Итак не соизволяете, по просьбе некоторых, посланных сюда ваших клириков исследователями, и не испускайте сего, да не явимся мы вносящими дымное надмение мира в церковь Христову, которая, желающим видеть Бога, приносит свет простоты и день смиренномудрия. Поскольку же слез достойный Апиарий, за непростительные свои непотребства, даже братом нашим Фавстином отлучен от церкви Христовой: то мы остаемся без опасения, что его и впредь, при искусстве и точности твой святыни в сохранении братския любви, Африки отнюдь не потерпит.

Подпись: Бог наш да хранит на должайшее время вашу святыню, господин брат, молящуюся о нас.1)

Cвященноисповедник Никодим (Милаш)

(II Всел. 6; IV Всел. 9, 17)

Послание настолько ясно и основательно, что все римские епископы до Николая I (до половины IX века) никогда более не предъявляли таких прав, как это делали Зосима и Целестин. С Николая I на западе начинает действовать новое каноническое право, и с этого времени, естественно, все принимает иное направление, чем какое было в период неразделенной церкви. О высших церковных инстанциях, имевших право поставлять окончательный приговор в судебных делах, мы уже говорили в толкованиях 6 правила II вселенского собора и 9 и 17 правил IV вселенского собора, – и все, сказанное там, служит толкованием и вышеприведенного послания африканских отцев к римскому епископу Келестину.

Преподобный Никодим Святогорец (Калливурцзис)

Повод к написанию двух этих посланий подал некий пресвитер Сикки по имени Апиарий. Мы намерены истолковать их кратко и сжато, объясняя только смысл, а не каждое слово, чтобы избежать многословия.

Несомненно, дело этого Апиария устроилось промыслительно, для того чтобы настоящий Собор пригвоздил к позорному столбу надменные нововведения, которые предстояло измыслить папам Рима: непогрешимость, единовластие, мифическое право апелляций – и, кроме того, чтобы стало очевидным, что еще с тех пор западные пытались подделать и исказить писания священных Соборов и отдельных отцов, а у греков и вообще восточных христиан, напротив, те же самые книги сохранялись в неискаженном виде. Все это доказывается двумя посланиями данного Собора.

Но будем говорить по порядку. Упомянутый Апиарий, пресвитер Сиккской епископской области в Африке, был соборно обличен в совершенных им канонических преступлениях и отлучен от общения со своими сопресвитерами, епископами и клириками. Два раза он отправлялся в Рим – и при папе Зосиме, и при папе Целестине – и там был принят этими папами в общение. Более того, получив от них представительные грамоты, он возвращался в Африку в сопровождении папского представителя еп. Фавстина, который хотя и приложил все силы к тому, чтобы снять с Апиария возводимые на него обвинения, выступая скорее как покровитель, чем как судья, и скорее как защитник, чем как тот, кто старается исследовать дело, но трудился он напрасно. И действительно, Апиарий, обличаемый собственной совестью, открыто признал себя на самом деле виновным в том, в чем его обвиняли, как говорится во втором послании к Целестину.

И вот, мы видим, как непогрешимость папы пригвождена к позорному столбу: двое пап и их представитель – третий – беззаконно вступили в общение с отлученным и, следовательно, согрешили. И настоящий Собор обличает папу Целестина, говоря, что никто не поверит, будто Бог может все правосудие отдать в руки одного епископа, т. е. Римского, а не в руки стольких епископов, собравшихся на Собор: «Никто не поверит, что Бог наш может внушить правосудие кому-то одному, а бесчисленному множеству епископов, собравшихся на Собор, откажет в этом». Вот и единовластие папы низвержено.

Папа Зосима дает своему представителю Фавстину инструкцию, иначе говоря, письменное предписание и повеление, в котором приводит правило Сардик. 5, определяющее: «Если епископ будет обвинен и епископы его митрополичьей области осудят его, пусть он апеллирует по поводу своего осуждения к епископу Рима, который пошлет от себя судей, чтобы они судили этого епископа». Папа приводит также 14-е правило того же Сардикийского собора, определяющее, что пресвитеры и диаконы, отлученные вспыльчивым епископом, должны иметь право переносить свой суд к соседним епископам. Оба эти правила Зосима ложно надписывает как принадлежащие I Вселенскому собору в Никее. Однако Карфагенский собор сравнил эти два правила со списком правил, который с самого начала принес с собой Цецилиан, а также с подлинными и наивернейшими списками тех же самых никейских правил, которые были позднее присланы Аттиком Константинопольским и Кириллом Александрийским через пресвитера Иннокентия и иподиакона Маркелла (эти же лица были посланы Карфагенским собором отнести подлинные списки Бонифацию Римскому), и нашел, что никейские правила ничего подобного не определяют. Тем самым Собор доказал, что Зосима лжет и, следовательно, отстаиваемое им право принимать апелляции от неподвластных ему епископов, пресвитеров и диаконов вымышлено и ложно. Потому, чтобы впредь решительно положить конец апелляциям к Римскому епископу, Собор не только намеренно посвятил этому вопросу два правила, 36-е и 134-е, но и с настоянием написал Целестину: «Благоволите не посылать сюда своих клириков следователями и не соглашайтесь на это, даже если просят, чтобы не оказаться нам вносящими чадную мирскую надменность в Церковь Христову, которая желающим узреть Бога несет свет простоты и день смиренномудрия». И еще: «Впредь не принимайте так легко и не выслушивайте приходящих отсюда к вам и не принимайте в общение тех, кого мы отлучили». И об Апиарии Собор написал, что, даже если папа желает его оправдания, Африка более не потерпит его, но будет презирать как преступника.

И наконец, Собор доказывает, что у западных книги искажены, а у восточных – истинны. В послании к Бонифацию об этом говорится так: «Кто сомневается, что самыми верными греческими списками Собора в Никее будут те, которые, когда их принесут из такого множества разных мест, из знаменитых греческих Церквей, после сличения друг с другом окажутся согласными друг с другом?»

Зонара

Когда Апиарий, отлученный африканским собором, удалился к папе Келестину и был разрешен им от отлучения, то с ним послан был в Карфаген епископ Фавстин, чтобы исследовать, вместе с собором, обвинения против него. Когда дело было окончено, собор послал Келестину настоящее послание, в котором жалуется на Фавстина за то, что он вступался за Апиария, как патрон, т. е. оказывал ему покровительство, помощь, вместо суда, – защиту, свойственную экдику, вместо справедливости, приличной исследователю, т. е. судящему; противился собору и доходил до оскорблений, как бы защищая привиллегии, т. е. преимущества римской церкви (патронат и привиллегии – слова римские или латинские), и старался, чтобы он (Апиарий) был принят собором. Впрочем, ему не удалось это; но Бог вскоре пресек все протяжение дела (παρολκάς), т. е. проволочки и притязания со стороны Фавстина, и извороты (τριψεργιας), т. е. затяжки и препятствия делу со стороны самого Апиария, расположив его признаться в взводимых на него обвинениях. Описав, как это случилось, послание присовокупляет: «итак прежде всего (έν προφατω), т. е. в самом начале, в первых словах, исполняя долг подобающего почтения к тебе (Келестину), молим, дабы вы не принимали легко тех, которые бывают лишены нами общения, и чтобы не были поспешно (σπουδαίος) возстановляемы тобою в общение те, которые наказаны лишением общения в своей епархии». Кроме того (отцы) желают, чтобы пресвитеры и прочие клирики, убегающие бесстыдно, т. е. без уважительной причины, были изгоняемы и возвращаемы к своим епископам; просят и о том, чтобы клирики судились у своих епископов; упоминают об относящихся сюда правилах никейского собора и говорят, что нигде не было определено, чтобы от папы были посылаемы особые исследователи и исполнители, как бы от ребра его, т. е. близко стоящие к нему по чести, почетнейшие, приближеннейшие. «Ибо мы, говорят (отцы), не нашли ничего такого в списках (правил никейских), присланных нам Кириллом, епископом александрийским, и Аттиком константинопольским. Итак не соизволяйте делать этого и не попускайте, чтобы в церковь Божию вносим был «чад надмения», т. е. какое-нибудь нововведение, разрушающееся и исчезающее быстро, как дым; но пусть, говорят, простота и смирение, как свет, приносят день желающим узреть Бога, т. е. пусть как свет делает день ясным и дает видеть то, что подлежит чувствам, так простота и смиренномудрие дают освещение уму, чтобы видеть Бога, т. е. познать Его, сколько возможно.

Аристин

Лишенных нами общения не соизволяйте потом принимать в общение, что определено и никейским собором. Ибо вот и Апиарий, принятый тобою, сопротивлялся собору и нанес ему оскорбление; но, наконец, обратился, обличил себя и кончил тем, что стал вопиять (о помиловании).

Отцы собора, получив несомненные и вернейшие списки никейского собора и не найдя в его правилах такого определения, чтобы папа посылал своих подручных, пред которыми бы производились дела по апелляциям епископов или клириков, написали к Келестину, римскому папе, чтобы он более не возстановлял в общение, поспешно и не как следует, тех, которые подверглись отлучению, и чтобы не принимал на себя пересмотра дел епископов или клириков, осужденных (местным собором)на извержение, не посылал своих пресвитеров я не возлагал на них рассмотрения жалоб; но каждый из осужденных должен просить, если хочет, нового суда у собора своей области, или даже у вселенского собора, дабы не показалось, что в Христову церковь вносится мирское надмение. Представили и то, что дела такого рода наносят оскорбление церквам; ибо пресвитер Апиарий, по благословной причине удаленный из Сикской церкви, и потом пришедший к римскому епископу Келестину, принятый им [в общение] и посланный в Африку епископом Фавстином, который должен был восстановить его в пресвитерство и исследовать возведенные на него Фаравракийцами обвинения, – этот бесстыднейший человек нанес оскорбления собору, который не принимал его по той причине, что были на лицо обвинители и обличали его. И только после многих пререканий и бесстыдных запирательств, быв приведен в стеснительное положение как посторонними уликами, так и своею совестию, публично признался в взводимых на него преступлениях и обратился к стенаниям и слезам.

Вальсамон

Когда Апиарий был отлучен африканским собором, и удалился к папе Келестину и был разрешен от отлучения, с ним послан был в Карфаген епископ Фавстин – с тем, чтобы он исследовал обвинения против него. По окончании этого дела, собор послал Келестину настоящее послание, в котором прежде всего обвинял Фавстина за то, что он незаконно вступался за Апиария; потом извещал, что дело было решено на основании признания Апиария, и просил Келестина не принимать поспешно тех, которые, быв отлучены собором, восстают против него. К сему присовокупил, что и никейские отцы не дали определения, чтобы папа посылал в Африку исследователей, что этого не находится в списках, присланных епископами Александрийским и Константинопольским.

Славянская Кормчая

От посланиа сего (карфагенского) собора, еже к римскому папе Келестину: правило, 138. Яже от нас отлучени суть общениа, отселе на общение таковых не мозите приимати, якоже и никейскии собор повеле. Се бо и Апиар приат быв тобою, собору противяшеся, и досаждение нанесе, и на последок обратився, и сам себе обличи, и стенанием соверши.

Толкование. Приемше святии отци преписана никейского собора правила, безблазна же и преистинна, и не обретше в правилех тех, повелевающего им, еже папе посылати своя диаконы, и осуждение епископ или презвитер, истязовати от нашего собора, написаша Келестину папе римскому, оттоле отлученых ими от общениа, удобно: якоже подобает ко общению не приводити, или собором их осужденые на извержение епископы, или причетники приимати, и своя презвитеры посылати, и искушение собора возлагати на ня: но кийждо от осужденного к собору своея области да припадает, аще хощет; или и еще, да ко вселенскому собору, да не мирскую буесть вводя в Христову церковь вменишися, и поругание церквам наводя; сеже представиша ему от самех дел. Презвнтера бо Апиара, сущия в Сикии церкве собор достойные ради вины, от презвитерства изверже. Он же потом к Келестину папе римскому пришед, и приат быв от него, и с Фавстином епископом, послан бысть ко африкийскому собору, писание имы, яко да вдадят ему паки презвитерство. Да истяжут же Фавстина, и яже от него бывшая, от тавракинских человек, нанесеная нань согрешения, безстуднее сего истощанием указа, яко не достоин есть на общение приати, и собору поругание наводит, яко не хотящу приати его на общение, понеже клеветници стояху пред лицем его, и облнчаху его. По многих пререканиих, и безстудных отвержениих в тесноту пришед, ово убо от обличениа, ово же и от своея совести обличаемь, пред всем собором исповеда, яко вся согрешения яже на мя сии глаголют, мною сотворена суть: н на стонание и на плачь обратися.

1)
Подобно тому как твоя святость в письме, посланном нам через сопресвитера нашего Льва, выразила свою радость по поводу прибытия Апиария, хотелось и нам с радостью отправить настоящие грамоты с известием о его оправдании. И действительно, наша и ваша расположенность к нему была совершенно незыблемой и не казалась склонной к расспросам: когда еще только предстояло его выслушать, она принимала его сторону, как будто он уже был выслушан. Итак, по приезде к нам святейшего брата и соепископа нашего Фавстина мы созвали Собор и были уверены, что он послан вместе с Апиарием для того, чтобы и ныне его же трудами Апиарий смог оправдаться в столь многих обвинениях, возведенных на него жителями фаврикинскими. Наш многочисленный Собор, столкнувшись со столь многими и великими преступлениями Апиария, обнаружил, что они пересиливают и покровительство упомянутого Фавстина, мало похожее на суд, и такое его рвение, которое свойственно скорее защитнику, чем справедливому исследователю дела. Ибо прежде всего Фавстин изо всех сил восстал против всего Собора, нанося ему различные оскорбления, как будто ради защиты привилегий Римской Церкви. Он настаивал, чтобы мы приняли в общение Апиария, которого твоя святыня восстановила в общении, поверив жалобе, которую он не мог доказать. Однако Фавстину не удалось этого добиться, о чем ты лучше узнаешь, прочитав деяния. В течение трех дней длилась нелегкая тяжба, и все это время мы с сокрушением исследовали различные возводимые на Апиария обвинения. Тогда Бог, праведный Судия, сильный и долготерпеливый, в один миг пресек и затягивание дела соепископом нашим Фавстином, и уловки самого Апиария, которыми он усиливался скрыть свои нечестивые гнусности. Недействительными сделались и отвратительное, зловонное упорство, и бесстыдное запирательство, которым Апиарий хотел покрыть нечистоту столь многих своих сладострастных дел. Ибо когда Бог наш стеснил его совесть и обнаружил перед всеми людьми тайны его сердца, поскольку они уже были осуждены самой гнусностью преступлений, тогда у хитрого отрицателя внезапно вырвалось признание во всех поставленных ему в вину преступлениях и он добровольно обличил себя в таких пороках, в которые едва ли можно было поверить. Тем самым он обратил в плач и нашу надежду, из-за которой мы не теряли доверия к нему и молились о том, чтобы он смог очиститься от столь постыдных пятен. Эту скорбь, господин брат, он облегчил одним-единственным утешением: избавил нас от тяжести непрерывного сетования да и позаботился, наконец, об излечении собственных ран, так как признался во всем, хоть и невольно и при сопротивлении своей совести. Итак, вначале исполнив долг подобающего почитания, мы умоляем вас впредь не принимать так легко и не выслушивать приходящих отсюда к вам и не принимать в общение тех, кого мы отлучили, поскольку так определено и Никейским собором, в чем твоя честность без труда может убедиться. Ведь если в тех определениях это соблюдается в отношении низших клириков и мирян, то сколь более желательно соблюдать это в отношении епископов? Итак, лишенные общения в своей области да не будут поспешно и вопреки должному восстановлены в общении твоей святостью. Подобным образом пусть твоя святость, как это подобает твоему достоинству, преследует бесстыдные побеги пресвитеров и следующих за ними клириков, потому что Африканской Церкви никаким определением отцов в этом не отказано и решения Никейского собора самым очевидным образом как клириков низших степеней, так и самих епископов отсылают к их собственным митрополитам. Разумно и справедливо этот Собор решил, что какие бы ни возникали дела, их должно оканчивать на своих местах. Отцы рассудили, что нет такой области, где не было бы благодати Святого Духа, силой которой иереи Христовы разумно усматривают и твердо содержат справедливость. И притом всем и каждому, если он не согласен с приговором местных судей, позволено апеллировать к Соборам своей митрополичьей области и даже к Вселенскому собору. И неужели кто-нибудь поверит, что Бог наш может внушить правосудие кому-то одному, а бесчисленному множеству епископов, собравшихся на Собор, откажет в этом? Кроме того, каким образом будет основательным этот заграничный суд, на котором не могут присутствовать необходимые свидетели или из-за немощи естества, или по немощи старческой, или из-за многих других препятствий? А о том, чтобы посылать кого-либо как бы от самой твоей святости, мы не находим определения ни у одного Собора отцов. Ведь ничего подобного тому, что ранее через того же соепископа нашего Фавстина было прислано нам от вас же как якобы постановление Никейского собора, мы не смогли найти в вернейших, снятых с подлинников, списках собора в Никее, которые получили от соепископа нашего святейшего Кирилла, предстоятеля Церкви Александрийской, и досточтимого Аттика, епископа Константинопольского, и которые еще раньше мы отослали вашему предшественнику, досточтимой памяти еп. Бонифацию через пресвитера Иннокентия и иподиакона Маркелла (они же и принесли нам эти списки от упомянутых епископов). Поэтому благоволите не посылать сюда своих клириков следователями и не соглашайтесь на это, даже если просят, чтобы не оказаться нам вносящими чадную мирскую надменность в Церковь Христову, которая желающим узреть Бога несет свет простоты и день смиренномудрия. Поскольку достойный плача Апиарий за свои беззаконные и позорные дела отлучен от Церкви Христовой уже и братом нашим Фавстином, то мы убеждены, что при опыте и умении твоей святости сохранять братскую любовь впредь Африка его отнюдь не потерпит. Подпись: Бог наш, господин брат, да сохранит святость вашу, возносящую за нас молитвы, на многая-многая лета!