Подобает удерживали похоть любостяжания, которую никто не усумнится нарещи материю всех зол: никто да не вступает в чуждые пределы, и ради корысти да не преступает пределов отеческих, и никому из клира отнюдь да не будет позволено брати росты от какой бы то ни было вещи. Представленное же вновь, как не ясное, и совсем сокрытое, будет нами рассмотрено, и о том составится определение. А что божественное писание постановило весьма ясно, о том не мнения должно испытывати, но паче последовати тому. Что укоризненно в мирянах, то кольми паче достойно осуждения в принадлежащех к клиру. Весь собор рек: никто противу пророков, никто противу евангелия не действовал безбедно.1)
(Ап. 44; I Всел. 17; Трул. 10; VII Всел. 19; Лаод. 4; Карф. 16; Василия Вел. 2, 14; Григория Неокес. 3; Григория Нисск. 6)
Данное правило говорит прежде всего против епископов, которые, преследуя корыстные цели, переходят границы своих областей, захватывая чужое, а затем вообще против духовных лиц, занимающихся ростовщичеством. Толкованием к данному правилу служат толкования 44 Ап. правила и 17 правила I вселенского собора, а также и других паралельных правил.
(Ап. 44; I Всел. 17; VI Всел. 10; Карф. 20; Лаод. 4; Григория Неокес. 3; Василия Вел. 14.)
Пидалион 5. Настоящее правило, перед тем как постановить, чтобы клирики не брали процентов, начинает рассуждение издалека и с более общего – с любостяжания, которое есть матерь всех пороков, а следовательно, и ростовщичества, и говорит, что этот грех должно пресекать, чтобы под благовидным предлогом того, что деньги даются в долг – а это уже порочное и неподобающее дело, – не брать чужой прибыли от данного взаймы. Правило также определяет, чтобы никакой клирик не имел права брать проценты как с денег, так и с другого какого бы то ни было вида имущества, которое он одолжит, и ради этой прибыли преступать отеческие правила, запрещающие ростовщичество. Недавние высказывания, прозвучавшие на этом Соборе, поскольку они темны и неясны, мы рассмотрим и вынесем решение2). А о том, что и Божественное Писание, и священные правила повелевают, ясно запрещая брать проценты как мирянам, так и клирикам, нам не должно выносить решения, но мы должны следовать этому. Ведь если Божественное Писание и правила осуждают и мирян за то, что они берут проценты, то тем более осуждают за это клириков.
Прочти также Ап. 44 и Григория Неокесар. 3.
Это правило, имея намерение дать постановление о том, чтобы клирики не брали роста, сначала рассуждает о любостяжании, и говорит, что оно есть матерь всех зол, и определяет удерживать от него, то есть воспрещать, отсекать, дабы оно не вторгалось в чуждые пределы и не злоупотребляло оными; а злоупотреблением в правиле наименовано употребление не по надлежащему; употребление же не по надлежащему бывает и в том случае, когда под благовидным, может быть, предлогом отнимают чужое. Ибо те, которые дают в долг за лихву, на том конечно основании, что берущие в долг получают пользу от займа, говорят, что и они имеют долю в прибыли. И по другой причине должно, говорит правило, пресекать любостяжание, – чтобы ради корысти никто не преступал пределов отеческих; а отеческими пределами называет священные правила. Ибо 44-е правило святых апостолов воспрещает посвященным давать в долг с лихвою и первого вселенского собора 17-е правило подвергает извержению и осуждает причисленных к клиру, если они дают в долг с лихвою; также 4-е правило лаодикийского собора запрещает посвященным давать в долг с лихвою. Сии-то правила названы в настоящем правиле пределами отеческими. Итак, да будет, говорит, пресечено любостяжание и да не будет позволено какому бы ни было клирику брать рост от какой бы то ни было вещи; ибо не серебро только дается в долг, но и хлеб, и вино, и елей и множество других вещей; и как соглашаются давать рост с денег, так и с других вещей; ибо давая в долг кто-нибудь, например, сто мер хлеба соглашается, спустя определенное время, получить известное число мер сверх данного, подобным образом и в других вещах. Итак, чтобы правило не было понимаемо в тесном смысле так чтобы посвященные денег в рост не давали, а в отношении к другим вещам это делали, для сего отцы присовокупили: «от какой бы то ни было вещи». Представленное же вновь, то есть воспомянутое, говорят, как темное, то есть неясное, покрытое мраком и неведомое, получит установление, то есть будет нами определено по рассмотрении. А о том, – что божественное Писание постановило, то есть законоположило, определило, – не мнения должно испытывати, то есть постановлять решения, но должно идти и следовать законоположенному. А божественным Писанием наименованы и священные правила и изречения Писания, например сие: да не даси брату твоему в лихву сребра твоего (Втор. 23:19) и сребра своего не даде в лихву (Пс. 14:5) и все подобные. Потом и поясняют, как неуместно и постыдно посвященным лицам давать в займы с лихвою, и говорят, что то, что укоризненно, то есть порицается и осуждается в мирянах, то следовательно гораздо более достойно осуждения в клириках. На это собор сказал: никто против пророков, никто против Евангелия не действовал безбедно. А эти слова значат, что поелику и древнейшим Писанием (ибо на него делано указание в упоминании о пророках), и новым (на которое указано упоминание о Евангелии) запрещено брать лихву, то никто, делая запрещенное ими, не избегнет опасности; ибо подвергается опасности относительно своего достоинства, то есть будет извержен.
Укоризненное в мирянах, каково взимание лихвы, – еще более осуждается в клириках.
И сорок четвертое апостольское правило, и семнадцатое первого никейского собора, и десятое трульского собора шестого – пресвитера, или диакона требующего роста и не престающего осуждают на извержение. Ибо если это порицается, когда делается мирянами и навлекает на них укор в постыдном корыстолюбии и любостяжании, и если таковые не допускаются до священства, разве только неправедную корысть употребят на нищих и дадут обещание впредь не впадать в таковый недуг сребролюбия, по 14 правилу Василия Великого, то тем более это должно подлежать осуждению в клириках.
Сорок четвертое правило святых апостолов и четвертое лаодикийского собора запрещают клирикам брать лихву; а 17-е правило Первого собора подвергает их извержению. Итак, сии-то правила назвавши пределами и взимание роста наименовав любостяжанием и низким корыстолюбием, отцы определили, что не должно преступать отеческих пределов, то есть правил, и клирик не должен брать лихвы ни от какой вещи, то есть ни от одолжения денег, ни от одолжения хлеба, или чего-нибудь другого. К сему присовокупили, что представленное, то есть постановленное вновь неясно и темно, как неизвестное; а о том, что определено, то есть узаконено в божественном Писании, не мнения должно испытывати, по паче последовати узаконенному. А божественным Писанием отцы наименовали священные правила и изречения Писания, каково, например: да не даси брату твоему в лихву сребра твоего (Втор.23:19) и сребра своего не даде в лихву (Пс.14:5) и все подобные. Потом поясняют, как неуместно и постыдно посвященным лицам давать в займы с лихвою, и говорят, что то, что укоризненно, то есть порицается и осуждается в мирянах, то следовательно в клириках гораздо более должно подлежать осуждению. На это собор сказал: никто против пророков, никто против Евангелия не действовал безбедно; то есть что поелику и древнейшим Писанием (ибо на него сделано указание в упоминании о пророках), и новым (на которое указано упоминанием о Евангелии) запрещено брать лихву; то никто, делая запрещенное ими, не избегнет опасности; ибо подвергается опасности относительно своего достоинства, то есть будет извержен.
Росты приемляи, в священничество не приятен. И мирский человек аще взимает лихвы, порок велик имать: больми же того паче причетницы суть осуждени.
Толкование. Четыредесять четвертое правило святых апостолов: и 17-е, правило, иже в Никеи вселенского первого собора, и десятое правило шестого вселенского собора, иже в Трулле полатнем: такоже и се правило, вземлющего от заимник лихвы презвитера и диакона, не хотяща остатися от такового дела, извержениа судом осуждают такового. Аще бо мирстии человецы се творяще, поносими суть, срамного ради такового прибытка, и лихоимства, порок на ся приемлют: но ни в священническии чин не прияти суть, аще не праведного прибытка, убогим не расточат ни обещаются кому (ктому), еже в таковыи сребролюбия недуг впадати, по четвертому надесять правилу, великого Василиа: больми же паче того причетницы повинни суть.