Поелику мы уведали, что в некоторых церквах диаконы имеют церковныя должности, и посему некоторые из них, попустив себе дерзость и своеволие, председят пресвитерам, того ради определяем: диакону, аще бы имел и достоинство, то есть, какую-либо церковную должность, не занимати места выше пресвитера: разве когда, представляя лице своего патриарха, или митрополита, прибудет во иной град для некоего дела: ибо тогда, яко занимающий его место, будет почтен. Аще же кто с насилием и наглостию дерзнет сие творити: таковый, быв низведен от своего степени, да будет последний из всех в том чине, к которому он сопричисляется в своей церкви. Понеже Господь наш не любити председания убеждает в учении, предложенном у святаго евангелиста Луки, от лица самого Господа нашего и Бога. Ибо Он к званным глаголал таковую притчу: егда зван будеши ким на брак, не сяди на преднем месте, егда кто честнее тебе будет званных: и пришед иже тебе звавый и онаго, речет ти, даждь сему место: и тогда начнеши со студом последнее место держати. Но егда зван будеши, сяди на последнем месте, да егда приидет звавый, речет ти: друже, посяди выше: тогда будет ти слава пред возлежащими с тобою. Яко всяк возносяйся, смирится: и смиряяйся вознесется (Лук. 14:7–12). Сие же самое да соблюдается и в прочих степенях священнаго чина: ибо мы ведаем, что достоинства или должности духовныя превосходнее должностей, относящихся к миру.¹⁾

(I Всел. 18; Трул. 16; Лаод. 20)

Независимо от установленных степеней священной иерархии (ιεραρχία ίερατική, hierarchia ordinis), существовали в церкви с древнейших времен различные церковные служения (οφφίκια или άρχοντίκια έκκλησιαστικά, officia ecclesiastica), касающиеся внешнего церковного управления, которые не были в зависимости от той или иной степени священной иерархии. Степенями (βαθμοί, gradus) назывались и эти церковные служения, однако не в буквальном смысле (καταχρηστικώς, abusive) слова, по верному замечанию Вальсамона в толковании 17-го Ап. правила, так как степени в настоящем смысле (κυρίως, proprie) существуют в священной иерархии, служения же и начальнические должности суть только почести и источник доходов (τά δέ όφφίκια καί τά άρχοντίκια τιμαί είσι καί πορισμών άφορμαί, officia autem et archonticia sunt honores et victus acquirendi occasibnes). Лица, исполнявшие эти служения, назывались церковными чиновниками, έκκλησιαστικοί άρχοντες, или όφφικιάλοι, или же άξιωματικοί (сановники). Эти церковные чиновники, как таковые, не обязаны были священнодействовать, как обязаны были прочие священные лица, а занимались внешними, административными церковными делами, которые были им поручаемы подлежащею церковною властью. Возникновение этих церковных чиновников относится к первым векам христианства; соборы же IV и V веков говорят об них, как уже о древнем установлении (Гангр. 7, 8; IV Всел. 2, 26). Главные из этих церковных чиновников назывались – эксокатакили (έςωκατάκοιλοι): эконом, сакелларий, скевофилакс, хартофилакс, сакеллий и протэкдик. Должности эти особенно важны были при епископах больших городов, а всего важнее при константинопольском патриаршем дворе; лица, отправлявшие эти служения, пользовались большими почестями и считались важными сановниками, так что назывались даже «Великими», напр.: ό μέγας οίκονόμος, ό μέγας σακελλάριος и т.д. В большинстве случаев эти службы отправляли диаконы, которые, в виду высокого положения своего, проникались, по выражению этого трулльского правила, «дерзостью и своеволием» (αύθαδεία καί αύτονομία), считали себя выше пресвитеров и позволяли себе занимать места выше пресвитеров. Это стояло в противоречии с утвердившейся иерархической субординацией, узаконенной еще на I Никейском Соборе, как мы уже видели в 18-м правиле оного собора, по которому диаконы обязаны были безусловно занимать места ниже пресвитеров. Трулльский Собор, заметив, что диаконы, забыв определение Никейского Собора и проникшись тиранической дерзостью (τυράννικώ χρώμενος θράσει), нарушают иерархический порядок в церкви, решительно запрещает подобные действия, поясняя, что достоинство или должность духовная гораздо возвышеннее светских (τών κατά κόσμον αξιωμάτων κρείττονα τά πνευματικά, secularibus seu mundanis dignitatibus spiritales praestantiores esse), т. e., что степени священной иерархии имеют в церкви гораздо более возвышенное значение, чем служения тех, которые исполняют административные, внешние церковные дела. Если же кто-либо из диаконов осмелится и впредь нарушать установленный иерархический порядок, собор определяет, что таковой имеет быть низложен с должности, которую отправлял, лишен места, которое ему по времени рукоположения среди диаконов принадлежало, и наконец, таковой имеет стать по чину последним (έσχατος πάντων γινέσθω τού τάγματος). А почему это должно быть так, правило приводит место из Евангелия от Луки, где Иисус Христос говорит ученикам Своим, что всяк возносяйся, смирится: и смиряяйся, вознесется (Лук. 14:11). Правило это допускает исключение из общей нормы лишь в том случае, если диакон, по важному церковному делу, отправляется в какой-либо город с особенным поручением своего патриарха или митрополита и тут заменяет собою особу патриарха или митрополита; тогда таковому диакону, как заместителю последних, должна быть оказана и честь (τιμηθήσεται). Честь эта состояла в том, что диакон, как заместитель своего патриарха или митрополита, в собраниях вне церкви (έξω τού βήματος), следовательно, не при богослужении, мог занимать место между пресвитерами и даже между епископами, голосовать на соборах, при решении подлежащих вопросов, наравне с прочими членами оного, подписывать соборные определения как прочие, и тому подобными правами пользоваться. Но что и в данных случаях диаконы обязаны были знать свою иерархическую степень и оказывать должное почтение пресвитерам, видно из самого изложения этого трулльского правила. Кроме того, это исключение трулльское правило допускает ввиду укоренившегося обычая, когда епископы охотно поверяли важнейшие дела церковные своим диаконам-любимцам; однако, это исключение не имело силы закона и не могло иметь, тем более, что оно противоречит ясному определению 18-го правила I Всел. Собора и является, по верному замечанию Вальсамона в толковании упомянутого правила I Всел. Собора, абсурдом (παραλόγως, praeter rationem). С течением времени диаконы все же, пользуясь близостью к епископам, сумели добиться, что почти исключительно им вверяемы были все первые церковно-административные должности, причем они занимали, и особенно при константинопольском патриаршем дворе, такое положение, какое в Риме занимали кардиналы. Такая неправильность (παραλογισμός) не могла, конечно, навсегда оставаться; в новейшее время мы видим при епископских кафедрах существование тоже высоких церковных должностей, однако их занимают уже не диаконы, а лица в пресвитерском сане.

(I Всел. 18; Лаод. 20)

Настоящее правило определяет: поскольку некоторые диаконы, имея церковные должности (такие начальственные служения называются также почестями и источниками дохода, по Вальсамону, т. е. это должности клириков-экзокатакилов²⁾: великого эконома, великого сакеллария, скевофилакса, хартофилакса, малого сакеллария и протэкдика), ведут себя дерзко и садятся выше пресвитеров, то впредь ни один диакон, какую бы церковную должность он ни занимал, не должен садиться выше пресвитера, разве только, представляя лицо патриарха или митрополита, он будет послан в другое место по какому-либо церковному делу. Тогда ему будут воздавать бόльшую, нежели пресвитеру, почесть, но не потому, что он диакон, а потому, что, как мы сказали, он занимает место патриарха или митрополита. А тот диакон, который с дерзостью тирана сядет выше пресвитера и которому будет оказано предпочтение перед другими диаконами, равными ему по сану, должен стать последним и низшим среди всех диаконов, потому что Господь в Священном Евангелии от Луки учит нас не радоваться первым местам. Он рассказывает приглашенным на обед или ужин такую притчу: «Человек, когда ты будешь позван кем на брак, не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им лучше тебя и звавший тебя и его, подойдя, не сказал тебе: «Уступи ему место»; и тогда со стыдом должен будешь занять последнее место. Но когда зван будешь, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подойдя, сказал: «Друг мой! Пересядь выше»; тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою за трапезой, ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится».

He только диаконы не должны пользоваться большей честью, чем пресвитеры, и сидеть выше их, но и все прочие низшие чины священнослужителей и клириков не должны сидеть выше старших чинов, т. е. ни иподиаконы – выше диаконов, ни чтецы – выше иподиаконов. Ведь если среди лиц, носящих мирские и светские звания, низшие по званию не сидят впереди и им не отдают предпочтение перед высшими и имеющими более высокое звание, то сколь более должно это соблюдаться среди лиц, носящих духовные и по божественной благодати Духа дарованные звания, которые больше и выше мирских?³⁾ Прочти также I Всел. 18.

Осмнадцатое правило первого никейского собора повелевает, чтобы диаконы не сидели среди пресвитеров, а не повинующиеся должны прекращать свое диаконство. А настоящее правило тем, которые дерзновенно и бесстыдно садятся выше пресвитеров, в наказание за их дерзость полагает на лишение диаконства, а понижение в собственной их степени. Ибо если, например, оказавший подобное бесстыдство и занявший место выше пресвитеров состоял в высшей степени между остальными диаконами; то должен быть низведен на последнее место и быть ниже всех. Но если диакон будет послан своим патриархом, или митрополитом в какой либо город с тем, чтобы занял его место, в таком случае он должен быть признаваем и почитаем, как сам пославший его. Итак, каким же образом первое из сих правил наказывает строже того, кто сел среди пресвитеров, так как оставляет его от диаконства, а это назначает более легкое наказание тому, кто сел выше пресвитера, и только низводит его на последнее место в собственной его степени? Говорят, что правило первого собора говорит о тех, которые садятся среди пресвитеров в алтаре во время священнодействия, когда они в особенности обязаны исполнять обязанности диаконов и служить священникам и предстоять пред ними; а правило этого собора говорит о тех, которые вне алтаря, на каком-нибудь седалище займут место выше пресвитеров; ибо хотя и повсюду диаконы обязаны воздавать честь священникам, но особенно при священнослужении. А церковными должностями правило называет начальственные должности. Правило хочет, чтобы тоже самое имело силу и по отношению к прочим священным чинам, так чтобы никто, надмеваясь мирским достоинством, или должностью, не поступал бесстыдно против других и не был дерзким пред высшими его по степени, иподиакон, например, пред диаконом, или чтец пред иподиаконом; ибо, говорит, духовные достоинства превосходнее мирских, то есть говорит почти следующее: если в мирских достоинствах не позволяется имеющему низшее достоинство сидеть выше, или честию преимуществовать пред тем, кто почтен высшим достоинством; то гораздо более не позволяется делать сего тем, которые почтены церковными достоинствами, названными в правиле и духовными, так как оне должны раздаваться не по человеческой милости, но по божественной благодати призыванием божественного Духа.

И имеющий должность диакон, если садится выше пресвитеров, кроме того случая, когда он бывает местоблюстителем патриарха, или епископа, должен быть последнейшим из всех.

Изгоняя из церкви мирскую надменность и первовозлежания, божественные отцы постановляют, чтобы никто из диаконов, хотя бы занимал какую бы то ни было церковную должность, не сидел выше пресвитеров, разве только когда он, в качестве местоблюстителя, представляет лице своего патриарха, или митрополита, будучи послан в другой город по каноническим или церковным делам; ибо тогда ему должна быть оказана честь как занимающему место того. А если кроме этого обстоятельства осмелится какой из диаконов, с дерзостью свойственною властелинам, занять место выше пресвитеров, то должен быть понижен в собственной степени и быть последним из всех диаконов.

Осмнадцатое правило первого никейского собора говорит, что извергаются те диаконы, которые сидят среди пресвитеров. А настоящее правило повелевает, чтобы делающие так были понижаемы в своей степени. Ибо если, например, оказавший таковое бесстыдство и севший выше пресвитеров был выше других диаконов; то он должен быть низведен на последнее место и быть ниже всех, не взирая на то, что он может быть имеет церковную должность или достоинство. Если же будет послан от своего патриарха, или митрополита в какой-нибудь город с тем, чтобы занимал его место, тогда он должен быть признаваем и почитаем, как сам пославший его. Итак, каким же образом 18-е правило никейского собора говорит, что диакон, который займет место среди пресвитеров, извергается, а это наказывает его легче, то есть понижением?

Решение. То правило говорит о диаконах, оказавших бесстыдство и занявших место выше пресвитеров в алтаре во время священнодействия, потому что постоянно об них рассуждает, то есть о диаконах, которые преподают евхаристию священникам и совершают и другое нечто не надлежащее; а настоящее правило говорит о тех диаконах, которые вне алтаря, на каком-нибудь седалище займут место выше пресвитеров, и поэтому назначает более умеренное наказание. Должностями церковными называются начальственные должности. Правило хочет, чтобы тоже самое имело силу и по отношению к прочим священным чинам, так чтобы никто, надмеваясь достоинством или должностью, не возвышался пред прочими и не был дерзким пред высшими его, иподиакон, например, пред диаконом, или чтец пред иподиаконом; ибо говорит, духовные достоинства превосходнее мирских. (Заметь, что и из настоящего правила открывается, что церковные начальства или достоинства суть церковные степени, как должность диакона и прочия). Удивляюсь, каким образом, при постановлении сего правила, чтобы посланный занимал место пославшего его во всем, что касается чести, епископ гортинский Василий, присутствовавший на сем соборе, по праву всей римской церкви, оказывается подписавшимся после четырех патриархов и некоторых митрополитов; но и он, как кажется, был легатом папы, и поэтому подписался после патриархов, как и прочие легаты, то есть митрополиты фессалоникский, ираклийский и другие. А почему константинопольский хартофилакс, будучи диаконом, садится выше архиереев, об этом сказано в 18-м правиле Первого собора. Заметь так же слова правила, что духовные достоинства превосходнее достоинств относящихся к миру; но не выводи отсюда насильственные заключения, как говорили некоторые, будто церковные достоинства почитаются выше царских, ибо должны стоять ниже этих; а истолкуй это в отношении к тем, например, иподиаконам, которые надмеваются пред диаконами, или к диаконам надмевающимся пред пресвитерами, и скажи, что если в мирских достоинствах не позволяется, имеющему низшее достоинство сидеть выше, или честию преимуществовать пред тем, кто почтен высшим достоинством; то гораздо более не позволяется делать это тем, которые почтены церковными достоинствами, названными в правиле и духовными, и которые самым званием своим обязаны ко всякому благочинию. Итак, заметь это правило, где в конце церковные степени называются достоинствами; ибо много раз в судилище говорили иные, что ни церковные начальники, ни митрополиты не причисляются к списку должностных лиц, и поэтому положение церковного седалища, то есть епископского, не важное, а смиренное; но мне кажется, это не так. Прочти еще 1-ю главу 8-го титула настоящего собрания и помещенное там писанное определение равноапостольного святого Константина Великого, также замечания на 36-ю главу 1-го титула настоящего собрания.

Диакон, аще не посол, выше пресвитера да не седает.

И власть некую церковную держа диакон, токмо аще не будет посол патриарш, или епископль, выше пресвитер аще сядет, всех последнее да будет.

Толкование

Мирскую гордыню и председания, божественнии отцы, от церкве отревающе, повелевают некоторому же диакону, аще и кии любоцерковный сан имать, выше пресвитер не седати: токмо аще будет диакон местный блюститель; рекше, посол, таковый бо лице имать своего патриарха, или митрополита, или епископа, во ин град послан быв, правильных ради и церковных совопрошаней, тогда бо яко во оного место пославшего и почтен будет. Аще же инако дерзнет некто от диакон, мучительское шатание имыи выше пресвитер сести, от своего степене да сведется, и всех диакон последний да будет.