(от 2 апреля 1931 года за № 60)
Слушали: Предложение Заместителя следующего содержания. «Ввиду окончания зимней сессии нашего Синода Преосвященные архиепископы Велико-Устюжский Софроний (Арефьев) и Иваново-Вознесенский Павел (Гальковский) и епископы Уфимский Иоанн (Поярков) и Семипалатинский Иннокентий (Никифоров) после 22 апреля увольняются от присутствия в Синоде во вверенные им епархии; на летнюю же сессию сего года к означенному присутствию в порядке очереди вызываются Преосвященные архиепископы Красноярский Мелхиседек (Паевский), Полоцко-Витебский Николай (Покровский), Тамбовский Вассиан (Пятницкий) и епископ Оренбургский Павел (Введенский). Таким образом, состав летней сессии Временного Патриаршего Священного Синода будет следующий: Преосвященные митрополиты Ташкентский Никандр (Феноменов) и Саратовский Серафим (Александров), архиепископы Харьковский - Экзарх Украины Константин (Дьяков), Хутынский, управляющий Новгородской епархией Алексий (Симанский), Одесский Анатолий (Грисюк), Ярославский Павел (Борисовский), Красноярский Мелхиседек, Полоцко-Витебский Николай, Тамбовский Вассиан и епископ Оренбургский Павел. Священный Синод не оставит по сему сделать распоряжение».
Постановили: По содержанию предложения названных в нем Преосвященных уведомить к исполнению указами, настоящее же постановление напечатать в «Журнале Московской Патриархии».
(от 14 мая 1930 года за № 85)
Слушали: Рапорт Преосвященного . . . . . . . следующего содержания. «Иногда по обстоятельствам времени совершить великое освящение храма нет возможности, а между тем служба необходима».
Постановили: Разъяснить Преосвященному, что в случае крайней нужды, по существующей практике, можно совершить малое освящение храма и впредь до полного его освящения совершать в храме богослужение и Божественную литургию на походном антиминсе.
(от 28 мая 1930 года за № 99)
Слушали: Доклад Преосвященного . . . . . . . , в котором испрашивает указаний о «заочном отпевании умерших».
Постановили: Разъяснить Преосвященному . . . . . . . , что когда священник имеет основания быть уверенным, что почивший, хотя по каким-либо причинам и не сподобился христианского погребения, но скончался в общении со Святою Церковью и, исповедуя себя на смертном одре христианином, желал быть отпетым по-православному, тогда священник имеет право и обязанность совершать обычное церковное поминовение почившего и даже совершать по просьбе близких заочное его отпевание.
(от 4 июня 1930 года за № 103)
Слушали: Доклад Преосвященного Ижевского с сообщением о том, что им вполне установлена раздорническая деятельность и факт отхода от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя запрещенного в священнослужении епископа Синесия (Зарубина).
Справка 1. Определением Патриархии от 26 февраля сего года за № 21 епископ Синесий, согласно рапорту своему, уволен от управления епархией на покой.
Справка 2. Определением Патриархии от 9 мая сего года за № 79 постановлено: Предложить Преосвященному Синесию, бывшему Ижевскому, представить в Патриархию в двухнедельный срок, в объяснение раздорнической его деятельности, ответы на следующие вопросы: 1) считает ли себя Преосвященный состоящим в каноническом общении с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя и временным при нем Патриаршим Священным Синодом, признавая их православными, а не обновленцами; 2) выпустил ли и какое воззвание против Преосвященного Заместителя; 3) по какому разрешению служит по увольнении на покой в Успенской города Ижевска церкви со священником Павлом Мезриным и диаконом Гр. Остроумовым, производя своею раздорническою деятельностью соблазн среди духовенства и верующих города Ижевска и епархии. Впредь до представления Преосвященным Синесием ответов на указанные вопросы воспретить ему священнослужение; в случае неполучения от него ответов в двухнедельный срок иметь о нем особое суждение.
Справка 3. Телеграммой от 19 мая 1930 епископ Синесий сообщил, что запрещению, наложенному на него Патриархией, он подчинился, однако о том, что последуют от него дальнейшие объяснения, не упомянул.
Постановили: Ввиду того что епископ Синесий спрашивавшему его Преосвященному Ижевскому определенно заявил о разрыве общения с Заместителем и в указанный срок объяснения в Патриархию не представил, епископа Синесия (Зарубина) за нарушение Апостольских правил 34 и 31, Двукратного Собора 13 и 15 и аналогичных предать суду православных архиереев, оставив его под запрещением впредь до раскаяния или постановления о нем суда, о чем и послать указы Преосвященному Ижевскому для объявления епископу Синесию, ижевскому духовенству и пастве, уведомив указами и прочих Преосвященных.
(от 14 ноября 1930 года за № 217)
Слушали: Доклад Преосвященного Управляющего делами следующего содержания. «При представлении к наградам епархиальные Преосвященные по большей части представляют списки награждаемых в одном экземпляре и за отсылкой подлинника на место Канцелярия не имеет возможности сделать нужную справку о награждении того или другого, когда это требуется. Посему было бы желательно, чтобы означенные списки представлялись в Патриархию в двух экземплярах, о чем и дать им знать циркулярно».
Постановили: Предложить епархиальным Преосвященным списки представляемых к награждению лиц представлять в Патриархию в двух экземплярах, о чем и дать им знать циркулярно.
(от 19 ноября 1930 года за № 224)
Слушали: Прошение протоиерея . . . . . . . о том, чтобы, принимая во внимание, что сын его в 1920 году получил лишь церковное бракоблагословение, но супружеской жизнью не жил, так как с самого момента своего браковенчания состоял не супругом, а, так сказать, лишь братом милосердия при своей тяжко больной жене до самой минуты ее смерти, первое благословение не считать препятствием к рукоположению его в священный сан.
Постановили: Разъяснить протоиерею . . . . . . . , что ввиду того, что первый брак сына его имеет всю каноническую силу, и ввиду того, что он уже вступил во второй брак, он (сын его) должен быть признан второбрачным и, как таковой, согласно правилам церковным, удостоен рукоположения во священный сан быть не может.
(от 24 декабря 1930 года за № 252)
Слушали: Рапорт Преосвященного . . . . . . . о том, что раздел 4 преподанных Патриархией указаний касательно духовных лиц, отрекшихся от веры или сана («клирики, виновные лишь в самовольном снятии сана без отречения от него - без похуления. . . при раскаянии имеют надежду на оставление в сане или звании клириков при соблюдении известных условий»), «вызвал много соблазна и нареканий», с просьбой пересмотреть этот раздел.
Постановили: Разъяснить Преосвященному . . . . . . . и чрез него прочим соблазняющимся вышеназванными указаниями, что соблазн их проистекает не из того, чтобы наши указания действительно в чем-нибудь нарушали церковное предание или практику Святой Церкви в отношении падших, а из того, что часто забывается основное начало духовной жизни христианина: рассуждение. Без рассуждения молитва, пост, нестяжательность, целомудрие, ревность о Боге и прочие добродетели теряют свою цену и иногда становятся даже недостатками. Рассуждение является наиболее характерной чертой, отличающей практику Святой Церкви Христовой от практики отделившихся от Церкви обществ. Поставив общее положение, что Церковь есть общество святых, сектанты не колебались отсюда сделать вывод, что всякий падший в грех после крещения должен быть отлучен от Церкви. Между тем Святая наша Церковь, помня образ Пастыря, оставляющего 99 овец для одной заблудшей, никогда не считает для себя трудом входить в рассуждение о каждом отдельном грешнике и, если найдет справедливым, - делать для него изъятие из общего правила. Поэтому-то церковная действительность и представляет такую, на беглый взгляд, странную картину почти постоянной несогласованности церковной практики с общепризнанными церковными принципами и правилами. В частности, за отречение от сана (пр. 62 Святых Апостолов) и за его оставление для занятий гражданских (IV Вселенский Собор, 7) полагается отлучение от Церкви с потерей сана навсегда. Однако на практике наша Церковь давно допускает снятие сана по прошению, причем, если просивший раскается (хотя бы это было уже после срока для увещаний и даже после Синодального постановления, но до объявления указа просителю), то сан ему оставляется с правом священнослужения. Наш же Поместный Собор 1917-1918 годов идет еще далее: подтверждая «беспрепятственное сложение сана» со вдовых священнослужителей, не могущих понести одиночества, Собор предоставляет им даже «право занятия должностей низших клириков» (Определение 19 июля/ 1 августа 1918 года). Очевидно, Церковь наша находит, что не всякий отказ от сана можно подвести под отречение от него или под оставление его ради житейских выгод или карьеры, и потому признает справедливым для отказов такого рода делать изъятие из приведенных правил, хотя некоторым ревнителям это и может показаться неприемлемым. Наш IV раздел стоит в полном согласии с этой практикой Церкви. Прежде всего, он устанавливает ту бесспорную истину, что не всякое сложение сана можно квалифицировать, как отречение от сана или оставление его из-за житейских выгод. Иной слагает сан потому, что он не имел веры в Бога или в святость своего служения, смотрел на него просто как на доходную статью. При таком сложении можно только сказать, что Небесный Хозяин свое гумно очищает. А другой слагает сан, отчаявшись в возможности нести его тяготу при данных условиях. Один делает это после всестороннего обсуждения, взвесив все, а другой захвачен неожиданностью и не сумел хорошенько разобраться в сложившихся обстоятельствах. Один повинен в неуважении к святости сана, а другой - разве в недостатке бдительности над собою или терпит последствия самонадеянности. Было бы крайней несправедливостью, противоречило бы всем преданиям церковной дисциплины и духу ее ставить всех указанных лиц на одну доску и подводить под одно наказание. Недаром же Господь провел Своего Первоверховного Апостола чрез три отречения и все-таки счел его достойным, чтобы именно он, а не другой кто, «некогда обратившись, утвердил братию» (Лк. 22, 32).
Правда, церковная практика знает снятие сана по прошению, а здесь самовольное сложение, и эта самовольность является, несомненно, отягчающим обстоятельством. Но, опять-таки, степени виновности и здесь могут быть различны: кто делает это вполне сознательно, не желая больше иметь никакого дела с церковной властью, кто - по канонической безграмотности, а кто и по растерянности, в какую его ввергает такой шаг.
Главное же, наш IV раздел, указывая на возможность делать снисхождение тем, кто, по убеждению архиерея, заслуживает снисхождения, отнюдь не связывает совести архиерея и не заставляет его считать неотрекшимся того, кто, по его внутреннему убеждению, оказывается отрекшимся (хотя бы формально его отречение и не было доказано с несомненностью). Раздел хочет лишь напомнить, чтобы архиерей не относился к этому ответственному делу механически, не мыслил себя прокурором, дело которого лишь подыскать статью и назначить наказание, а сознавал себя беспристрастным и не зависимым ни от кого судьею, одинаково свободным и наказать виновного, и отпустить невинного, следуя голосу своей совести и не оглядываясь на мнение других, хотя бы они и называли себя ревнителями церковных правил. Вместе со святым Иоанном Постником, творцом и ныне действующего (хотя и в переработанном виде) «Правильника», мы, православные архиереи, должны иметь смелость сказать, что предпочитаем быть наказанными за милость, нежели увенчанными за строгость.