«Нетрудивыйся да не яст» —
«Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь»
(2 Сол., 3, 10).
Почти две тысячи лет тому назад впервые прозвучало это наставление Апостола, сделавшееся в наши дни таким обычным и привычным, что мы даже далеко не всегда относимся к нему с тем вниманием и серьезностью, которых оно заслуживает. Обычно мы проходим мимо этого наставления, считая его понятным само собой, не требующим ни разъяснений, ни доказательств своей истинности. Совсем не так обстояло дело, когда Апостол впервые провозгласил это требование исповедуемого им нового учения. Для современников Апостола это было нечто совершенно новое, ранее неизвестное требование, которое шло вразрез с установившимся веками порядком жизни и грозило произвести полный переворот в области правовых и общественно-экономических отношений всего тогдашнего мира. Чтобы понять, какие глубокие сдвиги влекло за собою это апостольское наставление, какой коренной переворот оно несло с собою в области моральных, правовых, бытовых и экономических отношений, нам необходимо хотя бы в кратких чертах воспроизвести картину жизни современного Апостолу языческого мира.
Христианство, при своем вступлении в языческий мир, нашло человеческое общество разделенным на свободных и рабов. Существовало, таким образом, два класса людей — меньшинство свободных «царственных душ», к которым принадлежала правящая верхушка общества, а также философы, поэты, художники, богатые негоцианты, и большинство — рабов, людей низшей породы, самой судьбой предназначенный к тому, чтобы быть в услужении людей свободных и богатых. Если уделом первых была жизнь, внешне достойная человеческих существ, жизнь, сообразная с разумом, прекрасная, если и не высоко нравственная, то все же не чуждая многих естественных добродетелей, то уделом вторых был непрестанный физический труд на первых. «Всю более грубую, телесную работу, благодаря которой обеспечивалось удовлетворение чувственных потребностей, исключительно предоставляли рабам, считая ее чем-то недостойным свободного гражданина, который, живя только для выставки того, что было прекрасного в человеческой природе, для государственных дел и для своего собственного умственного развития, нуждался для этих целей в свободном времени или досуге». (Г. Мартенсен. Христианское учение о нравственности. Т. 2-й, ч. 2-я, стр. 563). Доставлять этот досуг меньшинству «царственных душ», чтобы они могли наслаждаться всеми благами жизни, было единственной задачей рабов — громадного общественного класса, состоявшего, согласно с господствовавшим тогда мнением, из низших натур, созданных для работы, а не для наслаждения. Что в этом классе каждый носит в себе бессмертную предназначенную к разумной человеческой жизни и к вечному развитию душу, это всецело выходило за пределы господствующего воззрения. Раб ценился исключительно как «одушевленное орудие», равно как и орудие в свою очередь рассматривалось как «бездушный раб». О душе раба просто полагали, что она совершенно неспособна к добродетели, ко всему тому, что называется благородным и возвышенным. Отсюда даже Платон объявлял весьма полезным, чтобы рабы были усердно наказываемы. Вообще раб, по нему, лишь весьма мало разнится от домашних животных, которые, собственно, и существуют только к пользе и употреблению людей. Такой взгляд на рабов горячо поддерживался как основывающийся на неизменном законе природы, который гласит: «Низшее должно служить высшему».
Если так смотрели во времена апостолов на рабов, то нетрудно понять, каков был в то время взгляд на человеческий труд. Труд, этот источник национального благосостояния, рассматривался как нечто недостойное человека, унижающее его, неприличное свободному гражданину и свойственное только рабу. И замечательно, что чем выше была степень культуры, тем с большим пренебрежением, даже отвращением, относились ко всякому простому физическому труду. Понятие, что среди такого труда, который имеет в виду удовлетворение хотя бы низших потребностей человека, может и должно совершаться нравственное и религиозное развитие личности, было совершенно чуждо и недоступно даже таким глубочайшим мыслителям древности, как Платон и Аристотель. Даже ремесло считалось в языческом мире весьма унизительным. «Занятие ремесленника,— говорит Цицерон,— есть низкое дело; ничто благородное несовместимо с ремеслом». Поэтому и занятие ремеслами всецело предоставлялось рабам или полусвободным.
Таким образом, наиболее характерными чертами, отличающими отношение языческого мира к труду, можно признать следующие: 1) презрение, даже отвращение, к физическому труду и ремеслу как к чему-то низшему, недостойному человека, унижающему его достоинство; 2) совершенное отсутствие взгляда на физический труд как на нравственно-воспитательное начало в жизни отдельного человека и в жизни общества; 3) убеждение, что труд есть исключительно дело рабов, а не свободных; 4) что сами труженики — рабы — это существа низшей природы, неспособные ни к чему другому, кроме тяжелой физической работы, лишенные всяких человеческих прав, низведенные самой природой на степень бездушных вещей.
Христианство самым решительным образом изменило все эти воззрения на труд и трудящихся. Не прибегая ни к каким политическим агитациям, возвещением миру нового учения оно способствовало пробуждению такого нового настроения, которое необходимо должно было повести к коренным изменениям взглядов древнего мира на труд и трудящихся. То пятно позора и презрения, которым запечатлен был труд в греко-римском мире, Христианским учением снято навсегда. Мало того, Христианство возвело физический труд на небывалую высоту, облагородило его и вменило его в священную обязанность каждому человеку. Уже среди евреев физический труд ценился высоко, и они требовали, чтобы даже книжники, эти аристократы еврейства, были знакомы с каким-нибудь видом ремесла. Христианство подняло его еще выше, освятив примером Самого Иисуса Христа. По преданию, Спаситель мира занимался ремеслом Своего земного воспитателя — праведного Иосифа, о котором Евангелист говорит, что он был плотник. Апостол Павел, вдобавок к своим великим трудам благовастника нового учения, занимался ремеслом делателя палаток и этим зарабатывал себе пропитание. В своих письмах к Фессалоникийской церкви, члены которой, поводимому, состояли по большей части из ремесленников, он увещевает их трудиться своими собственными руками, присоединяя знаменательное изречение — «кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Сол. 3, 10). Таким образом, труд вменяется в непременную обязанность каждому христианину, независимо от его положения в церкви и обществе. Право на существование, на блага жизни дает человеку только труд. Он должен выполняться человеком «не за страх, а за совесть», с любовию и терпением, без ропота и принуждения. Христиане должны выполнять свою работу не как рабы древне-языческого времени, а как свободные люди, как такие, которые за свой труд не только получают свою плату, но и пользуются ради него также почтением и уважением.
В этом отношении, т. е. в отношении тех сдвигов, какие произвело христианство во взглядах на рабов, особенно следует указать на послание Апостола Павла к Филимону. Раб, по имени Онисим, убежал от своего господина Филимона в Колоссах, прибыл в Рим и там обращен был ко Христу находившимся в римских узах Апостолом. Апостол Павел отсылает его к своему законному господину и дает ему краткое рекомендательное письмо, в котором, между прочим, говорит: «Прошу тебя о сыне моем Онисиме, которого родил я в узах моих. Он был некогда негоден для тебя, а теперь годен тебе и мне; я возвращаю его. Ты же прими его, как мое сердце» (Филим. 10—12). То же самое говорится и дальше: «ибо может быть он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда, не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного, особенно мне, а тем больше тебе, и по плоти (то есть в земном гражданском отношении), и в Господе» (15—16 ст.). Если мы примем во внимание, в каком презрении находились рабы в древности и как обыкновенно обращались с беглыми рабами, когда они опять попадали в руки своих господ, то мы сразу придем к убеждению, что здесь высказывается совершенно новый взгляд и новое чувство, которые должны были сделаться основой полного преобразования общественных отношений.
Всем своим учением и живыми примерами Своего Основателя и первоучителей христианство внедряло в сознание языческого мира совершенно новое отношение к труду и трудящимся. Великий Апостол языков в своих посланиях сам с любовию приветствует трудящихся о Господе (Рим. 13, 12) и читателям своих посланий внушает уважать трудящихся у них (1 Сол. 4, 12), научая этим смотреть на труд не как на что-то позорящее и унижающее человека, а как, наоборот, возвышающее его достоинство в глазах других людей и возбуждающее их уважение. Весьма часто Апостол указывает при этом на себя самого как образец для подражания в отношении к труду и деланию. Так, в I послании к Коринфянам, сказав о себе и своих спутниках «трудимся, работая своими руками», он продолжает: «подражайте мне, как я — Христу» (4, 12). Во 2-м послании к Солунянам, Апостол еще яснее говорит об этом: «вы сами знаете, как должны вы подражать нам, ибо мы . . . занимались трудом и работою ночь и день . . . чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам».
С особенной настойчивостью внушает Апостол мысль о необходимости труда каждому человеку. Не трудящихся не должно быть в христианской церкви. Кроме классического наставления об этом во 2-м послании к Солунянам, содержащего категорическое требование трудиться каждому, а «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Сол. 3, 11), эту мысль о необходимости труда Апостол настойчиво внушает и в других посланиях. «Каждый да испытывает свое дело» (Галат. 6, 4). «Трудись, делая своими руками полезное» (Еф. 4, 28), «Умоляем вас, братие, жить тихо . . . делать свое дело и работать собственными руками, как мы заповедали вам» (1 Сол. 4, 11),— вот какими наставлениями полны послания Апостола языков. Услышав о нарушениях этого обязательного закона жизни солунскими христианами, Апостол пишет им: «слышим, что некоторые у вас поступают бесчинно, ничего не делают, а суетятся; таковых увещеваем и убеждаем Господом нашим Иисусом Христом, чтобы они, работая в безмолвии, ели хлеб свой» (2 Сол. 6, 12).
Всеобщая обязательность труда мотивируется в христианстве не только тем, что труд своими руками дает человеку, так сказать, право на существование и избавляет от необходимости обременять кого-либо или быть в тягость кому-либо (2 Сол. 3, 7—8), но и тем, что он является условием экономического благосостояния и открывает возможность благотворения и помощи бедным и неимущим. «Трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся» (Ефес. 4, 28). А это говорит уже о новой ценности труда, ценности не материальной только, но и нравственной. С этой стороны труд совершенно не рассматривался в языческом мире. Там он ценился только как средство материального благополучия и экономического процветания, причем в условиях жизни дохристианского мира рабский труд не мог дать особенно блестящих результатов. «Где раб исполняет свою работу только по принуждению и делает лишь столько, сколько необходимо для того, чтобы избегнуть угрожающих ударов бича, там производство материальных благ никогда не может происходить в такой полноте, как это было бы возможно при других отношениях» (Мартенсен, Цит. соч. стр. 565).
Христианство и в этом отношении сказало свое новое слово: оно научает видеть в труде человека не только акт принуждения физического, но и средство нравственного воспитания человека, условие его совершенствования и таким образом превращает труд человека в подвиг, в труд «о Господе». Особенно ясно раскрывает эту сторону труда Апостол Павел в тех местах своих посланий, где он обращается к трудящимся языческого мира. Он призывает их повиноваться господам своим по плоти «в простоте сердца, как Христу, не с видимой только услужливостью, как человекоугодники, но как рабы Христовы, от души служа с усердием, как Господу, а не как человекам» (Ефес. 6, 5—8). Отсюда ясно, что труд о Господе с христианской точки зрения является своего рода школой, воспитывающей в человеке целый ряд христианских добродетелей, как, например, послушание, верность своему долгу, честность, искренность, чистоту сердца, добросовестность и другие качества, служащие украшением последователя Христова. .
Таково в общих чертах Христианское учение о труде, его ценности, а вместе с тем и о высоком достоинстве трудящихся. История достаточно ясно свидетельствует, какими благими результатами сказалось это новое учение в жизни мира. Мы не будем останавливаться на этих благих плодах Христианского учения и только кратко заметим, что Христианская Церковь на всем протяжении своего существования всегда высоко ценила физический труд человека во всех его формах и видах, смотрела на него, как на труд «о Господе», как на подвиг, помогающий христианину совершать свое спасение и достигать почестей высшего звания. Достаточно напомнить здесь хотя бы труды таких наших подвижников, как преподобный Сергий Радонежский и преподобный Серафим Саровский, которые своими руками возделывали землю, устраивали келии первым насельникам своих пустынь, обслуживали повседневные нужды братии. Достаточно сказать, что среди ублажаемых Церковью праведников есть не мало, лиц, подвиг которых состоял главным образом в послушании физического делания, в исполнении воли своих господ, начальников, руководителей.
0днако неправильно было бы думать, что новая закваска Христианского учения уже перебродила все тесто, что труд и трудящиеся в человеческом обществе всюду заняли подобающее место и положение. В современном нам капиталистическом обществе с его резким разделением на классы богатых и бедных, работодателей и рабочих, эксплоататоров и трудящихся мы видим ничто иное, как возобновление древнеязыческих отношений в новой, более утонченной форме. Своей высшей точки это возрождение языческого взгляда достигло в германском фашизме, цинично заявившем о разделении человечества на свободных арийцев чистой крови и рабов — всех народов и наций, не принадлежащих к этому избранному меньшинству. В своем стремлении перекроить карту мира германский фашизм всей своей тяжестью обрушился на Советский Союз. Истребить населяющие его обширные пределы народности, уничтожить тысячелетнюю культуру русского народа, стереть с лица земли его исторические памятники, истребить лучших его представителей, а остальных обратить в бесправных и безгласных рабов германских помещиков и капиталистов — вот какие задачи ставил себе германский фашизм, так подло напавший на нашу Родину в июле 1941 г. Этим-то и объясняется тот безудержный вандализм, та бесчеловечная жестокость, то беспримерное варварство, с которыми фашисты уничтожают исторические памятники, разрушают культурные ценности, истребляют иногда почти поголовно жителей городов и селений и тысячами угоняют в рабство наиболее сильных и крепких юношей и девушек, мужчин и женщин.
Но не напрасно русский народ в течение тысячелетия впитывал в себя заветы Христианского учения. Народная душа прониклась любовью к той свободе, которую даровал нам Христос. Для нее немыслимо подвергаться игу рабства. И вот, как легендарный богатырь, поднялся русский народ во всем разнообразии его национальностей и крепко стал на защиту своей Родины, своих вековых святынь, своих культурных и исторических ценностей, на защиту своей свободы, и своих прав на свободный труд на свободной земле. И мы видим, что Бог Правды благословил правое дело русского народа успехом. Под водительством своего мудрого Маршала русская армия не только остановила немецкие войска, оккупировавшие значительную часть территории Советского Союза и угрожавшие уже самой столице Союза, но и нанесла им ряд таких поражений, которые уже привели к очищению почти всей занятой немцами территории нашей Родины. Заря победы русского оружия над немецким фашизмом разгорается все ярче, и верится, что не далек уже тот день, когда лучи солнца полной победы озарят нашу освобожденную от фашистской нечисти землю и на ней снова развернется во всем своем величии свободный созидательный труд, который для каждого гражданина нашего 0течества является не только непременной обязанностью, но и «делом Достоинства и чести».
С. САВИНСКИЙ