По причине многих смятений и происходящих неустройств, заблагоразсуждено совершенно прекратити обычай, вопреки апостольскому правилу обретшийся в некоторых местах: дабы из града во град не преходил ни епископ, ни пресвитер, ни диакон. Аще же кто, по сем определении святаго и великаго собора, таковое что либо предприимет, или допустит сделать с собою таковое дело: распоряжение да будет совершенно недействительно, и перешедший да будет возвращен в церковь, к которой рукоположен во епископа, или пресвитера, или диакона.¹⁾

Трудности, связанные с этим правилом, не носят филологического характера: в рукописях нет разночтений, которые влияли бы на смысл. В некоторых греческих рецензиях и древних латинских версиях в конце правила отсутствует упоминание диакона²⁾, однако то, что это правило распространяется и на диакона, подразумевается само собой, так как ранее о нем упомянуто в тексте того же правила. Что касается прилагательного «апостольское» как определения к существительному «правило», то и оно не фигурирует в древних рукописях «Синагоги» и «Синтагмы XIV титулов»³⁾.

Никейские отцы почувствовали необходимость сформулировать принцип неперемещаемости духовенства, поскольку в последнее время нарушения этого правила становились все более многочисленными, по крайней мере «в некоторых местах». Отметим, что в тексте правила четко противопоставляются термины κανών и συνήθεια. Первый из них относится не к канону писаного права, изданному ранее, а к традиционной церковной норме. Что же до второго из них, то он не всегда имеет отрицательное значение. Так, например, в 7 правиле того же Собора он использован для обозначения законного обычая, согласно которому иерусалимскому епископу даровались определенные прерогативы, носящие характер почетных. Уже само то обстоятельство, что понадобилось издание такого постановления, указывает на происшедшее изменение в экклезиологических представлениях. Для христианства первых веков Поместная Церковь была организмом, обладающим постоянством устройства. Каждый епископ руководил своей общиной, в чем ему помогали пресвитеры и диаконы⁴⁾. Эта органическая солидарность Поместной Церкви хорошо выражена в известной формуле св. Киприана: plebs sacerdoti adunata et pastori suo grex adhaerens [народ, собранный вокруг священнослужителя, и стадо, послушное своему пастырю]⁵⁾. При такой устойчивости отношений переход клирика из одной Церкви в другую мог считаться только исключительным фактом. Тот же св. Киприан объявляет как об исключительном событии о принятии пресвитера Нумидика в карфагенский клир⁶⁾. Что же до связи епископа и его Церкви, то она считалась нерасторжимой; проводилась даже параллель между этой связью и связью между супругами в браке. Православные епископы, участвовавшие в Александрийском Соборе 338–339 гг., напомнив о словах апостола Павла: «Соединен ли ты с женой? Не ищи развода» (1Кор. 7:27), добавляют: «Если это говорится о жене, то со сколь большим основанием должно сказать это о Церкви и ее епископе. Когда кто-то связан с одной Церковью, он не должен искать другой, дабы не оказаться прелюбодеем, согласно Священному Писанию»⁷⁾.

Отступление от традиционной дисциплины можно объяснить так: в связи с увеличением числа христиан увеличилось и количество храмов. Священникам все больше и больше приходилось отправлять функции, ранее находившиеся исключительно в ведении епископа, что приводило к расслаиванию пресвитериата как коллегии. Из советников епископа пресвитеры становились в основном его полномочными представителями. Одновременно с этим большая частота Соборов привела к тому, что епископы стали больше сознавать солидарность между собой, чем таковую в отношении своих собственных общин⁸⁾. Арльский Собор 314 г. осудил перемещения низших клириков, так же как и священников и диаконов⁹⁾. Здесь речь не шла о епископах, так как на Западе не было еще ни одного случая их перемещения.

Как же понимать 15 правило Никейского Собора? Или, иными словами, что имели в виду отцы I Вселенского Собора, принимая это постановление? Желали ли они решительно воспретить любой переход священнослужителей, и епископов в особенности, из одной Церкви в другую, или же они хотели только запретить произвольные перемещения, то есть совершаемые не в соответствии с установленной процедурой? Мотивировка, данная в начале текста правила: «по причине многих смятений и происходящих неустройств…», казалось бы, является аргументом в пользу именно такого истолкования. Кроме того, Евстафий, который на Соборе был важным лицом, сам незадолго до этого был переведен с Веррийской кафедры на Антиохийскую с одобрения епископов – участников Никейского Собора. Разве могли они впасть в такое противоречие сами с собой?¹⁰⁾ Мы полагаем, что вопрос следует поставить по-другому. Прежде всего не забудем, что писаное церковное право находилось еще в зачаточном состоянии; следовательно, не следует ожидать, что уже в этот период в нем удастся найти ответы на все вопросы. Гораздо позднее Вальсамон ввел различения, которые были затем восприняты Матфеем Властарем и стали с тех пор классическими¹¹⁾.

1) Слово μετάθεσις (translatio) использовалось для обозначения перевода, согласно постановлению компетентного в данном отношении синода, епископа с одной кафедры на другую, каноническим образом оказавшуюся праздной. Вальсамон оправдывает такого рода перевод, основываясь на 15 правиле Святых Апостолов, в котором сказано: «Непозволительно епископу оставлять свою общину (παροικίαν) и переходить в иную, если даже его убеждают многие, разве только когда будет некоторая достаточная причина, побуждающая его так поступить, как могущего большую пользу принести обитающим там словом благочестия (λόγφ ευσέβειας), причем не по своему произволу, но по суждению многих епископов и по сильнейшему убеждению»¹²⁾.

2) Слово μετάβασις (transitio) использовалось, когда епископ оказывается свободным от служения по причинам, не зависящим от его воли, например если он не в состоянии занять кафедру, на которую был назначен, ввиду оккупации той местности неприятелем; в таком случае синод, которому он подчинен, может избрать его на другую свободную кафедру. Такое перемещение не является незаконным, и в подтверждение этого можно сослаться на 18 правило Антиохийского Собора.

3) Слово έπίβασις (invasio) обозначало самовольное занятие архиерейской кафедры. Такое нарушение осуждается со всей суровостью. 1 правило Сардикийского Собора налагает на нарушителя полное отлучение от общения церковного. Однако, возвращаясь к правилу Никеиского Собора, следует отметить, что было бы анахронизмом думать, будто отцы Собора предусматривали уже такие разграничения. Их намерение, по-видимому, состояло только в том, чтобы прекратить в дальнейшем практику перевода архиереев с кафедры на кафедру, в то же время не объявляя недействительными состоявшиеся ранее перемещения. Нельзя сказать, чтобы запрещение это осталось без последствий: около 330 г. Евсевий Кесарийский, которого прочили на Антиохийскую кафедру, отказался от перемещения, ссылаясь на принцип, установленный никейскими отцами¹³⁾. Однако нельзя сказать, чтобы это правило скрупулезно соблюдалось, хотя в дальнейшем запрет неоднократно подтверждался¹⁴⁾.

Это правило не соблюдали не только ариане, но даже иногда и православные. Такой приверженец акривии, как св. Василий Великий, радостно приветствовал перевод Евфрония с Колонийской кафедры на Никопольскую в интересах веры¹⁵⁾. Что же касается св. Григория Богослова, которого упрекали за переход на Константинопольскую кафедру, то он считал, что против него выдвигают законы, давно уже вышедшие из употребления¹⁶⁾. Св. Григорий Богослов не ошибается, говоря, что его дело рассматривалось «более гневом, чем разумом», однако он преувеличивает, когда говорит о «давно уже мертвых законах». Даже позднее перемещения архиереев не считались все же чем-то нормальным. Вальсамон, хотя он и достаточно склонен допускать изъятия в этом вопросе, тем не менее не решается утверждать, что принцип неперемещаемости не остается все же общим правилом. Напротив, он утверждает, что перемещение допустимо лишь по очень серьезной причине, по ходатайству многих епископов¹⁷⁾. На Западе это правило в целом довольно строго соблюдалось на протяжении Античности и раннего Средневековья не только в отношении епископов, но даже и других клириков¹⁸⁾. На Востоке же в отношении священников, диаконов и низших клириков оно никогда не соблюдалось со всей строгостью¹⁹⁾; напротив, в отношении епископов его придерживались в большей мере, несомненно, ввиду экклезиологических обоснований. В течение довольно продолжительного периода перемещения архиереев, хотя они и не были столь исключительными случаями, как в первые века христианства, тем не менее, оставались редкими²⁰⁾. Начиная с XII в. Перемещения епископов первых двух видов становятся более частыми в результате политических потрясений, вызванных вторжениями турок и франков; частота их возрастает по мере приближения позднего Средневековья. Тем не менее, следует отметить, что синодальные деяния об архиерейских перемещениях всегда снабжались оговорками, оправдывающими принятое решение, исходя из принципа икономии²¹⁾. В более позднее время и в настоящий период практика значительно разнится в различных патриархатах и автокефальных Церквах. В России архиерейские перемещения были редкостью до второй половины XVI в.²²⁾, да и позднее, в течение довольно продолжительного времени, они были нечасты. Положение изменилось при обер-прокуроре Н. А. Протасове (1836–1855). При К.П. Победоносцеве (1880–1905) утвердился обычай многочисленных и систематических перемещений²³⁾. В феврале 1918 г. Поместный Собор Русской Православной Церкви вновь напомнил о принципе неперемещаемости, допуская изъятия лишь в исключительных случаях²⁴⁾; в действительности же к ним прибегают довольно часто. Начиная с XIX в. стали частыми перемещения архиереев и в Константинопольском Патриархате²⁵⁾. В Элладской Церкви, где этот вопрос стал предметом оживленных споров, попытки насадить со всей строгостью принцип неперемещаемости епископов оказались тщетными²⁶⁾. Несомненно, лучше всего соблюдается это правило в Болгарской Церкви: правящие архиереи, все имеющие титул митрополитов, не подлежат перемещению, за исключением только случаев их возведения в патриаршее достоинство²⁷⁾.

Что же касается священников и диаконов, мы говорили уже, что это правило в их отношении, собственно говоря, никогда и не соблюдалось по-настоящему, хотя 5 правило Халкидонского Собора возобновляет запрет на перемещения не только епископов, но и всех клириков. Во всяком случае, клирик не может быть принят в другом диоцезе, кроме как при наличии письменной грамоты от епископа, которому он до того был подчинен.

(Ап. 14, 15; II Всел. 4; IV Всел. 5, 6, 10, 20; Трул. 18; Антиох. 8, 13, 16, 21; Сердик. 1, 2, 3, 12, 16; Карф. 48, 54, 65, 71, 90)

В толковании 14-го и 15-го Ап. правил мы видели, что ни один епископ, пресвитер или диакон не должен оставлять ту епархию, для которой был рукоположен. Данное правило имеет в виду выраженный в упомянутых Ап. правилах общий принцип, по которому воспрещается епископу, пресвитеру и диакону переходить из одного города известной епархии в другой. Так как в этом правиле не упомянуто о наказаниях, которым подлежат лица, переходящие из одного места в другое, тогда как в других подобных правилах таковым предназначаются наказания, то Вальсамон в толковании данного правила замечает, что некоторым могут показаться противоречия в этих правилах, как бы говорящих о различных предметах, и тут же разъясняет, что это не так. Есть разница между перемещением, переходом и вторжением. Перемещение (μετάθεσις, translatio) бывает в тех случаях, когда какой-либо епископ, одаренный мудростью, приглашается многими епископами оставить свою область и занять другую для поднятия в ней благочестия, находящегося в опасности. Так было с великим Григорием Богословом, призванным из Сасима, чтобы занять константинопольскую кафедру. Такое перемещение допускается 14-м правилом святых Апостолов. Переход (μετάβασις, transitio) бывает тогда, когда какой-либо епископ, не имеющий области, вследствие того, что последняя занята язычниками, призывается многими епископами занять вдовствующую область для утверждения в ней православия и приведения в порядок церковных дел. Подобный переход допускался отцами, собравшимися в Антиохии. Вторжение (έπίβασις, invasio) бывает в тех случаях, когда епископ, не имеющий области, а иногда даже и имеющий таковую, самовольно и противозаконно, пользуясь дурными средствами, захватывает новую область. Подобный поступок отцы Сердикийского Собора осудили так строго, что предписали совершившего его лишать всякого общения с христианами и не разрешать его даже в последний час его жизни. Данное правило (15), не упоминая ни об одном из упомянутых случаев, не противоречит вышеприведенным правилам, потому что, не говоря ни о перемещении, ни о переходе, ни о вторжении, оно вообще воспрещает епископу, пресвитеру или диакону оставлять один город и переселяться в другой. Вследствие этого, в данном случае собор не налагает за это на епископа наказания, а предписывает ему возвратиться на свою прежнюю кафедру. Что именно так и следует толковать это правило, очевидно из слов самого же правила, упоминающего о городе (πόλις, civitas), а не о епископской области, так как один и тот же епископ может иметь много городов в границах своей епископской области, но ни один простой епископ не может иметь нескольких епископских областей. Кроме того, это подтверждается и тем, что правило не говорит исключительно о епископах, но также и о пресвитерах и диаконах.

(Ап. 14, 15; IV Всел. 6; Антиох. 3, 21; Сардик. 1, 16; Карф. 57)

Настоящее правило определяет следующее. Показалось необходимым совершенно упразднить тот обычай, который был изобретен в некоторых местах вопреки установлению и законоположению апостольского правила (т. е. Ап. 14, а также Ап. 15), ввиду многих смятений и междоусобиц, последовавших за этим нарушением. А именно, устроить так, чтобы ни епископ, ни пресвитер, ни диакон не переходил из одного города в другой. Если же после настоящего правила этого святого Собора кто-либо попытается совершить такой поступок и перейдет из одного города в другой, то предпринятый им переход пусть будет совершенно недействительным, а епископ, пресвитер или диакон – возвращен той церкви, для которой был рукоположен. Потому что не только епископы, но и пресвитеры и диаконы должны рукополагаться для определенной церкви, а не без конкретного назначения, по IV Всел. 6.

Прочти Ап. 14, 15.

Чтобы не переходили из одной церкви в другую ни пресвитер, ни диакон, это установлено и у священных Апостолов. Но это постановление, не соблюдаемое и оставшееся в небрежении, сей святый собор возобновил, определяя, что, хотя бы покусился перейти из одного города в другой епископ, или пресвитер, или диакон, хотя бы перешел и привел в действие свое покушение, — это действие его не имеет силы, и он возвращается в тот город, в который он наименован при рукоположении. Ибо другое правило предписывает никого не рукополагать без назначения, то есть, без именования (места), но в такую-то именно епископию, или церковь, или монастырь.

Ни епископ, ни пресвитер, ни диакон не должен переходить из города в город; поелику они опять должны быть отданы тем церквам, к которым рукоположены. Это правило не только совсем уничтожает перемещения епископов, но и пресвитеров и диаконов; а тех, которые предприняли сделать что-нибудь такое, опять возвращает церквам, к которым они рукоположены. Между тем первое и второе правила сардикийского собора наказывают сих строже, подвергая епитимии лишения общения.

Апостольское 15-е правило говорит: да не служит более клирик, без воли своего епископа переместившийся из города в город. А настоящее правило, тоже самое определяя и об епископах, говорит, что не имеет силы то, что может быть сделано не согласно с ним

Другое толкование. Апостольское 14-е правило запрещает нашествие или вторжение епископов из одной епархии в другую, а перемещение допускает по важной и основательной причине. И 16-е правило Антиохийского собора определяет, чтобы епископ, не имеющий епархии, — в епархию, не имеющую епископа, — переходил с рассмотрением и приглашением совершенного собора. Подобным образом первое и второе правила сардикийского собора строго наказывает того, кто хитростию и худыми средствами оставляет церковь, принявшую его, и восхищает большую. А настоящее 15-е правило первого собора совсем запрещает переход из города в город епископов, пресвитеров и диаконов; но не наказывает за сие, а определяет, чтобы не имело силы такое предприятие, и чтобы епископ, пресвитер или диакон были возвращены в прежнюю церковь, к которой рукоположены. Имея в виду все сии правила иной может сказать, что эти правила противоречат одно другому, и постановляют разное. Но это не так. Разнятся между собою перемещение, перехождение и вторжение. Перемещение есть переход из епархии в епархию, когда, может быть, епископ украшенный разнообразною мудростию призывается многими епископами для большего вспомоществования вдовствующей церкви, которая подвергается опасности в отношении к благочестию. Нечто подобное было с великим Григорием Богословом, перемещенным из Сасим в Константинополь. Такое перемещение позволительно, как видно из 14-го правила Святых Апостолов. Перехождение бывает, когда кто свободный, то есть не имеющий епархии, которая, например, занята язычниками, многими епископами будет побужден перейти в праздную церковь, как обещающий великую пользу для православия и прочих церковных дел. И это перехождение допускается божественными правилами святых отцев, собравшихся в Антиохии. Вторжением называется самочинное, или даже и с употреблением худых средств, незаконное занятие вдовствующей церкви епископом не имеющим церкви, или и имеющим церковь; и сие-то святые отцы, собравшиеся в Сардике, столь сильно порицали, что определили поступающего таким образом лишать общения со всяким христианином, и даже при последнем издыхании не удостаивать его общения, как мирянина. А 15-е правило первого собора, не делая упоминания ни о чем подобном, не противоречит ни одному из выше приведенных правил; ибо говорит не о перемещении, не о перехождении и не о вторжении, а запрещает епископу, или пресвитеру, или диакону удаляться из одного города в другой, принадлежащий той же епархии, как некогда епископ Деркский господин Иоанн покушался было свой престол из Дерка перенести в свою протопопию Филей, потому что она многолюднее; но собором это было запрещено. Посему-то и не наказывается епископ, предпринявший это, но возвращается на прежнюю свою кафедру. А что это истинно, сие видно и из самых слов сего правила, которое упоминает о городе, а не о епархиях; ибо одному и тому же епископу можно иметь многие города в пределах епархии, а многих епархий никак нельзя. И из того, что правило упоминает о пресвитерах и диаконах, ясно открывается истина. Ибо о каком перемещении, перехождении, или вторжении может быть речь в отношении к ним? Конечно, — ни о каком. Разве только об одном переходе из города в город не чужой, но принадлежащий к той же епархии, в которой они были клириками. Поэтому они и не подлежат извержению, как бы священнодействовавшие вне своего предела, а возвращаются к прежней церкви, к которой были и рукоположены.

Епископом и пресвитером и диаконом своею волею, непреходити от мест идеже первое поставлени быша. От града во град ни епископ, ни пресвитер, ни диакон да не преходит, понеже паки хотят обращени быти в церкви, в них же поставлени быша.

Толкование

Правило се, не токмо епископом преступати от града во град, отнюдь отрицает, но и пресвитером и диаконом. И сотворившие нечто таково, в свой град, и в своя церкви, в них же поставлени быша, паки возвращати повелевает. Первое же и второе правило собора иже в сердце, жесточае таковыя мучит, отставляя сих от святаго общения, и таковым епитимиями запрещает.