Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по римском епископе, потому что град оный есть новый Рим.¹⁾

Это правило тесным образом связано с предыдущим, с которым оно и было ранее соединено. Эта связь отмечена в греческом тексте наречием μέντοι, означающим здесь не противопоставление, а связь с выделением последующего. Автор версии Prisca передает его словом autem²⁾, a Дионисий – verumtamen³⁾. В Исидоровой версии⁴⁾ и во многих последующих переводах, в том числе переводе «Книги правил», эта соединительная частица опускается⁵⁾.

Текст правила отличается устойчивостью в рукописной традиции. Отметим только, что существует вариант, в котором после слова Κωνσταντινουπόλεως отсутствует слово έπίσκοπον⁶⁾. Несомненно, вариант этот обязан своим появлением небрежности переписчика, однако смысл и в таком случае не меняется, поскольку такого рода эллипсис до сих пор принят в греческом языке⁷⁾.

Это правило утверждает законным порядком, по истечении определенного промежутка времени, сложившееся на деле положение. С III в. центр империи перемещается на Восток. Константин решил утвердить эту тенденцию, создав новую столицу. Сразу же после победы над Ликинием в Хрисополе (18 сентября 324 г.) он выбрал местом для нее Византии – древнее поселение Мегары на европейском берегу Босфора⁸⁾. Сразу же, то есть уже осенью 324 г., начались строительные работы. Торжественная церемония состоялась 11 мая 330 г., а строительство города было закончено к 335–336 гг⁹⁾. Неоднократно подчеркивалось, насколько разумным был выбор места для столицы со всех точек зрения – стратегической, экономической и культурной¹⁰⁾. Будучи совершенно новым городом, Константинополь юридически никак не был связан с Византием. Дагрон отмечает по этому поводу, что между обоими городами существует «разрыв в исторической последовательности»¹¹⁾. Кроме того, этот город, будучи столицей империи, с самого момента основания был изъят из всякого подчинения Ираклии и в административном отношении, как считалось, не являлся частью провинции Европы¹²⁾. Имеются все основания полагать, что это исключительное положение оказало свое влияние и на церковное устройство.

О начатках христианства в Византии исторически достоверные данные отсутствуют. То обстоятельство, что именно из этого города в 150 г. прибыл в Рим еретик Феодот Кожевник, дает основания предполагать, что в Византии в середине II в. уже существовала христианская община. Однако утверждение, согласно которому община эта была создана апостолом Андреем, а во главе ее позднее стоял епископ Стахий, ученик апостола, представляет собой позднейшую легенду¹³⁾. Не большее доверие вызывает и традиционный список епископов Византийских до Митрофания (306–314)¹⁴⁾. Большие перемены – рождение новой столицы Константинополя – происходят при епископе Александре (314–337). С тех пор Александр именовался епископом нового Рима¹⁵⁾.

Ввиду того что Константинополь в административном отношении не являлся частью провинции Европы, к нему не применимо 4 правило Никейского Собора относительно избрания епископов в той или иной области. Поскольку епископы, кроме того, постоянно по различным причинам приезжали в столицу, возобладал обычай, согласно которому они должны были принимать участие в избрании и поставлении епископа Константинопольского. Именно так был избран и поставлен Павел, преемник Александра¹⁶⁾. Светская власть не могла оставаться равнодушной к избранию столичного епископа, и вскоре заинтересованность с ее стороны не замедлила обнаружиться. В 338 или 339 г. по воле императора Констанция низложен был православный епископ Павел, вместо которого был поставлен интриган Евсевий¹⁷⁾. Как подчеркивает Лицманн, это назначение показало важность Константинопольской кафедры в христианском мире, где она соперничала теперь с кафедрой Александрийской¹⁸⁾. Перемещение Евсевия из Никомидии в Константинополь уже само по себе могло бы, при необходимости, служить доказательством того, что кафедра столицы империи не была подчинена Ираклийской кафедре. Безусловно, этот честолюбивый архиерей вряд ли оставил бы свою митрополичью кафедру ради положения епископа Ираклийского¹⁹⁾. Единственное, что осталось от прежнего подчинения епископов Византийских Ираклийской кафедре, это привилегия последних, сохранявшаяся до периода позднего Средневековья – патриархов Константинопольских поставлял митрополит Ираклийский²⁰⁾.

Отцы Собора 381 г. лишь утвердили положение, в основном сложившееся на Востоке, с преимущественным положением Константинопольской кафедры и признали ее значение среди основных кафедр Вселенской Церкви. Именно это и означает выражение τα πρεσβεία της τιμής (преимущество чести). В порядке первенства в Церкви епископ Константинопольский следует «по (μετά) римском епископе». В Средневековье некоторые пытались истолковать это выражение в хронологическом смысле, то есть представляя дело так, будто это «по» означает следование во времени²¹⁾. Такое толкование принимает Аристин²²⁾; Зонара его отвергает и подчеркивает, что это выражение означает порядок первенства²³⁾. В подтверждение своего опровержения Зонара ссылается на Юстинианову новеллу 131 и на 36 правило Трулльского Собора²⁴⁾. Решение отцов Собора 381 г. являлось утверждением в церковной области политического положения Константинополя. Новый имперский город при своем основании уже считался «вторым Римом», так же его называли и официально²⁵⁾. В политико-административном отношении Константинополь стоял вне системы диоцезов и провинций; похоже обстояло дело и в церковном отношении. Хотя место Константинополя и было утверждено среди главных кафедр христианского мира, в отношении епископа Константинопольского не существовало, в отличие от римского, александрийского и антиохийского епископов, «древнего обыкновения», которое давало бы ему возможность осуществлять митрополичью юрисдикцию над значительной территорией. Однако проявление такой тенденции было неизбежно, особенно имея в виду отсутствие подлинной централизации во Фракии, Понте, а в известной степени и в Асии. Вмешательство Константинопольской Церкви в дела этих трех диоцезов стало особенно чувствоваться при Иоанне Златоусте (398–404). До него Нектарий отличался в этом отношении исключительной осмотрительностью; два раза и он принял участие в делах упомянутых диоцезов, однако в обоих случаях он поступил так в ответ на прямую просьбу о вмешательстве²⁶⁾.

Вызвало ли принятие 3 правила Константинопольским Собором отрицательную реакцию на Западе? Положительно на этот вопрос отвечают те, кто приписывает Римскому Собору 382 г. авторство того места в Decretum Gelasianum, где говорится о патриарших кафедрах²⁷⁾. Однако эта гипотеза кажется нам малоправдоподобной, хотя ее и принимают некоторые исследователи²⁸⁾. Разумеется, прямой рецепции правила не было, но имело место молчаливое его принятие, как о том говорят некоторые данные: так, св. Амвросий Медиоланский обращается к Нектарию как первому иерарху Востока²⁹⁾. Папа Лев не выразил своего неодобрения при чтении этого правила Евсевием Дорилейским³⁰⁾. В начале заседаний Халкидонского Собора римские легаты не только не подвергли сомнению положение Анатолия в ряду епископов, занимавших главнейшие кафедры, но и разделили негодование большинства отцов в отношении Диоскора, который отвел пятое место Флавиану на разбойничьем соборе в Эфесе. Пасхазин Лилибейский, глава папской делегации, выступил по этому поводу с недвусмысленным заявлением, что дало повод Диогену Кизическому заметить, что представители Рима знают правила, имея в виду при этом решение Собора 381 г³¹⁾. Противодействие 3 правилу обнаружилось, когда часть отцов Собора поддержала положение, известное обычно как 28 правило, которое содержит ссылку на решение Собора 381 г³²⁾. Такое толкование, действительно, соответствовало установившемуся еще за несколько десятилетий обычаю, однако совершенно нет оснований приписывать его отцам Собора 381 г³³⁾.

Укажем, как именно в латинских версиях передано греческое выражение τα πρεσβεία της τιμής. Β Priscä primatum honoris, в Isidorianä primatus honorem³⁴⁾, в первой Дионисиевой рецензии имеем honorem primatum. По-видимому, как предполагает Тернер, в данном случае перед нами ошибка переписчика. Во второй рецензии стоит honoris primatum, что уже имеет некоторый смысл³⁵⁾. Все эти переводы носят метонимический характер, так как «преимущества» (πρεσβεία), по существу, являются следствиями «первенства» (πρωτείον).

(VI Всел. 28; Трул. 36)

Сократ подтверждает нам подлинность этого правила, говоря: «Отцы собора постановили правило, по которому константинопольский епископ должен пользоваться первенством чести после римского, потому что Константинополь — новый Рим». Тоже говорит и Созомен: «Они (отцы собора) постановили, что после епископа Рима первенство чести должен иметь константинопольский епископ, потому что он управляет епископией нового Рима. На западе, несмотря на эти, и другие подобные им свидетельства, подлинность этого правила подвергается сомнению, причина которого вполне понятна. Впрочем, это сомнение возникло уже в позднейшее время. В Prisca canonum versio мы находим это правило наряду с другими подлинными правилами. В Codex canonum universae ecclesiae находим то же; равно как и в Codex canonum ecclesiasticorum Dionysii и в Decretum Gratiani. Кардиналу Баронию хотелось поколебать авторитет этого правила, по всей вероятности для того, чтобы оправдать сделанное к нему римскими цензорами примечание в Грациановом декрете. Попытка Барония осталась безуспешной, и подлинность 3-го правила II Вселенского Собора признана самыми лучшими западными учеными.

Что послужило поводом к изданию этого правила, видно из его же заключительных слов. «Город Византия, — говорит Вальсамон в толковании этого правила, — не имел архиепископской чести, но епископ его в прежнее время рукополагался митрополитом ираклийским. Из истории нам известно, что Византия, хотя имела прежде самостоятельное управление, но впоследствии была завоевана римским императором Севером и подчинена пиринфянам, а Пиринф и есть Ираклия. Когда Константин Великий перенес в этот город скипетр римской империи, то он назван был Константинополем (Цареградом), новым Римом и царицей всех городов». В истории Созомена читаем: «Константинополь, подобно древнему Риму, имел не только сенат, граждан и магистрат, но и отношения константинопольских граждан управлялись римскими законами, действующими в Италии; одним словом, Константинополь пользовался всеми правами и привилегиями в той же мере, как древний Рим». Принимая во внимание это возвышение Константинополя над остальными городами, отцы собора нашли уместным почтить перед другими епископами и епископа константинопольского, и потому признают за епископом константинопольским первенство чести в ряду всех епископов, после епископа Древнего Рима, — такое первенство чести (πρεσβεία τής τιμής, prioris honoris partes) приблизительно, какое отцы Никейского Собора признали за епископом иерусалимским. Смысл данного правила лучше всего виден из сопоставления его со 2-м правилом того же собора. В этом правиле отцы собора выражаются вполне точно и признают за епископом константинопольским τά πρεσβεία τής τιμής (primatum honoris), но не признают еще за ним τά πρεσβεία τής εξουσίας или πρεσβεία вообще, т.е. признают, что он может занимать перед другими первое место на общих собраниях, но при этом не дают ему над остальными никакой власти. Так как все права митрополита сводятся или к первенству τής έξουσίας, или к первенству τής τιμής, то отцы собора и признают за константинопольским епископом это последнее первенство; большего они не могли признать за ним после издания предыдущего правила. Основываясь на словах Сократа, считающего Нектария Константинопольского главным поборником веры во Фракии, и ссылаясь на подобное же место у Феодорита, нужно предполагать, что не один лишь почет, без всякой власти, признавался правилом за константинопольским епископом. Он не мог иметь первенства власти над другими епископами, без признания этой власти собором, но он имел эту власть в своей области, которой, несомненно, считалась Фракия. Кроме Сократа и Феодорита, нам свидетельствует еще о власти в определенных границах константинопольского епископа и его право поставлять епископов, как напр. Евномия — епископом кизикским, Евфрония — епископом вифинским и т.д. «Очень ошибаются, — говорит относительно этого Valesius в своих примечаниях на историю Сократа, — те, которые полагают, что во время II Вселенского Собора константинопольский епископ не имел своего диецеза». Следовательно, константинопольский епископ имел в границах своей области власть равную со всеми митрополитами, первенство же чести принадлежало ему над всеми епископами, после римского. Этим правилом было положено до некоторой степени основание той патриаршеской власти, которую только впоследствии на Халкидонском Соборе получил константинопольский епископ. В этом смысле понимали это правило все последующие константинопольские епископы и — что особенно важно — Иоанн Златоуст, преемник Нектария. Основываясь на том же правиле и по тем же причинам, отцы Халкидонского Собора признали впоследствии за константинопольским епископом ту власть, которая должна была принадлежать ему по его положению. Достойно внимания то, что отцы II Вселенского Собора, издавая это правило, не говорят о каких-либо священных или церковных привилегиях константинопольской кафедры, напр., об апостольском преемства, или о чем-либо подобном, но исключительно о внешней государственной важности места, занимаемого константинопольским епископом, «потому что град оный новый Рим» и ничего больше, вследствие чего отцы собора и ставят его кафедру выше других старейших и апостольских, каковыми были, напр., кафедры антиохийская и александрийская. Поэтому и в самой чести, признаваемой за константинопольским епископом, они имеют в виду исключительно иерархический порядок и внешнее значение иерарха. То же самое очевидно имеют в виду отцы собора, говоря о первенстве римского епископа и признавая за ним это первенство перед другими епископами не по какой-либо особой причине, а только потому, что кафедра его находится в древней столице. В этом отцы собора руководствовались тем же принципом, которым руководились и отцы Никейского Собора при установлении внешнего церковного устройства, по которому они к церковному делению применили политическое деление римской империи. По этому вопросу нам еще придется подробно говорить в толковании 28-го правила Халкидонского Собора и 36-го правила Трулльского Собора.

Предыдущее правило вынесло определение о патриархах (прежде всего Александрийском и Антиохийском) и митрополитах вообще, а настоящее правило выносит определение особо о епископе Константинопольском и говорит, что Константинопольский патриарх должен иметь первенство чести после Римского папы и патриарха, поскольку этот город, а именно Константинополь, именуется новым Римом и является таковым. Причем предлог «после» здесь означает не последовательность во времени, как говорят некоторые вместе с Аристином, и не понижение и умаление, как неправильно толкует Зонара (ибо если после Константинопольского патриарха – патриарх Александрийский, после Александрийского – Антиохийский, а после Антиохийского – Иерусалимский, согласно VI Всел. 36, то будет четыре степени понижения чести и, следовательно, пять различных достоинств, одно выше другого, что противно всей Кафолической Церкви и приемлемо только для латинян и латиномудрствующих), но означает равенство чести и порядок, в соответствии с которым один первый, а другой второй.

С одной стороны, равенство чести, так как и отцы Халкидонского собора в 28-м правиле говорят, что те 150 епископов предоставили престолу нового Рима равные преимущества с престолом ветхого Рима, и отцы собора Трулльского в 36-м правиле предписывают престолу Константинополя пользоваться равными преимуществами с престолом Рима. С другой стороны, порядок, так как и те и другие отцы в тех же правилах называют Константинопольский престол вторым после Римского – не вторым по чести, но вторым по порядку чести. Ибо по природе вещей невозможно, чтобы два предмета, будучи равными и называясь по отношению друг к другу «первый» и «второй», не располагались по порядку. Поэтому и Юстиниан в 131-й новелле, находящейся в 5-й кн., 3-м тит. «Василик», епископа Римского буквально называет первым, а Константинопольского – вторым по порядку после Римского.

Отметь: поскольку Зонара, толкуя настоящее правило, приводит это Юстинианово постановление, становится ясно, что-то, что он сказал об упомянутом выше понижении и умалении епископа Константинопольского по отношению к Римскому – он сказал лишь касательно порядка их чествования, а не касательно их достоинства. В соответствии с чем и в перечнях подписей, и при перечислении кафедр, и при поминовении их имен один занимает первое место, а другой – второе.

Некоторые говорят, что настоящее правило предоставило епископу Константинопольскому только честь, но впоследствии настоятельная необходимость предоставила ему и власть рукополагать митрополитов в Асии, Понте и Фракии. С другой стороны, Халкидонский собор в послании к папе Льву говорит, что такая власть совершать рукоположения была у епископа Константинопольского по древнему обычаю, а 28-е правило того же IV Вселенского собора только утвердило ее³⁶⁾.

Прочти также это правило IV Всел. 28.

После того как в предшествующем правиле даны предписания о других патриарших престолах, это правило упомянуло и о престоле Константинополя и постановило, чтобы он имел преимущества чести, то есть, первенство, или превосходство, как новый Рим и царь городов, по римском епископе. Некоторые думали, что предлог «по» означает не умаление чести, а сравнительно позднейшее появление сего установления. Ибо хотя Византия была городом древним, и имела самостоятельное управление; но при Севере, римском императоре, она была осаждена римлянами и в продолжение трех лет выдерживала войну, и, наконец, была взята вследствие недостатка в необходимом для заключенных в ней. Стены ея были разрушены, гражданские права отняты, и она подчинена пиринфиянам. Пиринф есть Ираклия: почему епископу ираклийскому предоставлено и рукоположение патриарха, так как он рукополагал епископа Византии. Впоследствии Константином Великим построен сей великий город, назван по его имени и наименован новым Римом. Поэтому-то некоторые и говорили, что предлог «по» означает время, а не умаление чести пред древним Римом. Для подтверждения своего мнения они пользуются двадцать осьмым правилом халкидонского собора, в котором упоминается о настоящем правиле и присовокупляется: «тожде самое и мы постановляем о преимуществах святейшия церкви Константинополя, нового Рима. Ибо престолу ветхого Рима Отцы прилично дали преимущества: поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят боголюбезнейшие епископы предоставили равные преимущества святейшему престолу нового Рима, праведно рассудив, да град, получивший честь быти градом царя и синклита и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет вторый по нем». Итак, говорят, если удостаивают его равных почестей, то каким образом можно думать, что предлог «по» означает подчиненность? Но 131-я новелла Юстиниана, находящаяся в пятой книге Василик, титула третьем, дает основание иначе понимать эти правила, как они и были понимаемы этим императором. В ней говорится: «постановляем, согласно с определениями святых соборов, чтобы святейший папа древнего Рима, был первым из всех иереев, а блаженнейший епископ Константинополя, нового Рима, занимал второй чин после Апостольского престола древнего Рима, и имел преимущество чести пред всеми прочими. Итак, отсюда ясно видно, что предлог «по» означает умаление и уменьшение. Да иначе и невозможно было бы сохранять торжество чести по отношению к обоим престолам. Ибо необходимо, чтобы, при возношении имен предстоятелей их, один занимал первое, а другой — второе место, и в кафедрах, когда они сойдутся вместе, и в подписаниях, когда в них будет нужда. Итак, то объяснение предлога «по», по которому этот предлог указывает только на время, а не на умаление, насильственно и выходит не из правой и доброй мысли. И тридцать шестое правило трулльского собора ясно показывает, что предлог «по» обозначает умаление, когда говорит, что престол константинопольский считается вторым после престола древнего Рима, и потом прибавляет: «после же оного да числится престол Александрии, потом антиохийский, а за сим престол иерусалимский».

Епископ константинопольский удостоен чести после римского епископа. Одинаковые преимущества и одинаковую честь с римским епископом должен иметь и епископ константинопольский, как и в двадцать осьмом правиле халкидонского собора понято это правило, потому что этот город есть новый Рим и получил честь быть градом царя и синклита. Ибо предлог «по» здесь обозначает не честь, но время, подобно тому, как если бы кто сказал: по многом времени и епископ константинопольский получил равную честь с епископом римским.

Город Византа не имел чести архиепископской, но епископ его в древности был рукополагаем от митрополита ираклийского. История передает, что город Византия, хотя и имел самостоятельное управление, но не был завоеван римским императором Севером и подчинен пиринфянам; а Пиринф есть Ираклия. Когда же Константин Великий перенес в этот город скипетры римского царства, он переименован был в Константинополь и новый Рим и царицу всех городов. Поэтому-то и Святые Отцы Второго собора определили, чтобы епископ его имел преимущества чести по епископе древнего Рима, потому что это новый Рим. Когда это определено таким образом, некоторые понимали предлог «по» не в смысле умаления чести, а принимали его только в значении позднейшего времени, пользуясь, для подтверждения своего мнения, и 28-м правилом Четвертого собора, в котором говорится: равные преимущества со святейшим престолом древнего Рима иметь престолу Константинополя, который есть вторый по нем. Но ты читай 131-ю Юстинианову новеллу, которая находится в 5-й книге Василик, в 3-м титуле, и помещена в схолии 5-й главы, 1-го титула настоящего собрания, и 36-е правило трулльского собора, в котором говорится, что константинопольский престол вторый. Ищи также первую главу 8-го титула настоящего собрания: там помещены нами различные законы о преимуществах древнего и нового Рима и письменное постановление святаго великого Константина, данное святому Сильвестру, тогдашнему папе римскому, о преимуществах, предоставленных церкви древнего Рима. А что ныне святейший патриарх константинопольский рукополагается митрополитом ираклийским, — это ведет начало не от другого чего, а от того, что город Византа, как выше сказано, был подчинен пиринфянам, то есть ираклийцам. Заметь и еще, чем доказывается то, что епископ ираклийский имеет право рукополагать патриарха константинопольского. В хронике Скилицы говорится, что патриарх Стефан Синкелл, брат императора Льва Мудрого, был рукоположен от епископа кесарийского, потому что пред тем временем скончался епископ ираклийский. Мы знаем, что и в царствование Исаака Ангела некто Леонтий монах с горы святаго Авксентия, по той же причине, был рукоположен в патриарха константинопольского Димитрием, епископом кесарийским. Заметь, что престол константинопольский удостоен чести от Второго собора, — и прочти первого титула настоящего собрания главу седьмую и что в ней написано.

Константина града епископ, по римстем почтен есть.

Толкование

Тогоже старейшинства, и тояже чести юже имать римский епископ, и Константина града епископ, причащается, и такожде почитаем есть, якоже, 28-е правило, иже в Халкидоне собора, сему правилу равно повелевает. Понеже есть Константин град новый Рим, и почтен бысть царства ради и болярства, царь бо, и боляре, от Рима ту преселишася, а еже рече правило, по римском почтен есть, не о том глаголет, якоже римскому честию большу быти, и по нем Константину граду почтену быти, но о сказании времене се речено есть. Якоже се рекл бы некто, якоже по многих летех равныя чести римскому епископу, и Константина града епископ сподобится.