Каждое дело наше, когда прямо последует правилам благочиния, не порождает для нас никакого смущения, но избавляет нас от порицания некоторых, паче же приобретает нам и одобрение благомыслящих. Ибо кто не согласится с мнением беспристрастным, когда оно произнесено кем-либо? Или не будет ли безукоризнен, паче же всякой похвалы исполнен, суд правый и законный? Это пишу ныне, когда твое благочестие в твоем писании, посланном ко мне и к преподобнейшему и благочестивейшему брату нашему и соепископу Проклу, именуешь Петра благоговейнейшим и Боголюбивейшим епископом, а он, между тем, плачет и почитает себя неправильно отрешенным от вверенной ему церкви. Прилично же было бы или иметь ему имя священства вместе с самою вещью, или, если он не был достоин предстоять жертвеннику Божию, не быть ему почтену и наименованием епископа. Может быть, слово мое покажется твоему Боголюбию жестоким и небратолюбным, но не таково оно по истине. Ибо мы думаем снисходительны быть к старцу, оставив ему одно лишь наименование. Но много лучше было бы помыслить и другое. Он глаголет, что может оправдать себя, но ему не дано времени на оправдание и не предложено рассмотреть дело по правилам. Если это было бы учинено, то самое делопроизводство или обличило бы в нем преступника, доказанного и признанного, и потому не могущего сказать, что обижен, или представило бы его решительно невинным, и возвратило бы ему начальство над Церковью, которая была ему поручена. Поскольку же ничего такового не сделано, то он и вопиет против сего, и глаголет, что потерпел несносную обиду и что неправедно извержен; присовокупляет же, что и все, что он имел собственного, отнято у него. Итак, твое преподобие, приемля в рассуждение, чего требуют Божественные правила, и что прилично Церкви и поставленным в ней для священного служения, сверх же сего уважив и наше писание, да отрет слезы старца. И если захочет он судиться с теми, кои возлагали на него преступления, то да судится по принятому обычаю пред твоим благочестием, в соприсутствии подчиненных тебе благочестивейших епископов, кроме тех, которых не приимет, как им подозреваемых. Мы не полагаем, чтобы кто-либо из благочестивейших епископов имел враждебные мысли против брата, но дабы сей предлог не послужил к ослаблению силы имеющего быть суда, якобы сей неправедно произведен был, то нимало не будет оскорбительно, если некоторые, по сомнению в их беспристрастии, не будут в судебном собрании.¹⁾

(Ап. 74; I Всел. 5; II Всел. 6; IV Всел. 9, 17; Антиох. 12, 14; Сердик. 4, 5; Карф. 28; Кирилла Алекс. 3)

Епископ Петр был лишен кафедры, по его словам, без правильного суда, путем вынуждения его просить об отставке. Святой Кирилл предлагает решить дело правильным путем. Надо заметить, что настоящее правило дает подсудимому право отвода судей по сомнению в их беспристрастии. Примером для этого принципа может служить Святой Иоанн Златоуст, который не соглашался явиться на суд, поскольку его вершил его неприятель Феофил Александрийский и некоторые другие.

В начале настоящего послания святой говорит, что любое церковное дело, когда оно совершается в соответствии со священными правилами благочиния, не просто не создает у нас, священнослужителей, никакого беспорядка и не навлекает на нас порицания, но, напротив, доставляет нам похвалы благоразумных и рассудительных людей. Ведь кто не похвалит нелицеприятного и справедливого решения? И разве правый и законный суд не избежит порицаний и упреков и не заслужит всевозможных похвал и одобрения?

Предварив свою речь таким вступлением, св. Кирилл переходит к делу и говорит Домну: «Я пишу тебе об этом, поскольку в письмах, которые ты послал мне и собрату нашему Проклу Константинопольскому, ты называешь благочестивейшего Петра епископом, а он приходит к нам, плачет и рыдает, утверждая, напротив, что несправедливо и безрассудно изгнан тобой из данной ему епископской области. Между тем подобало бы ему или иметь епископское имя вместе с самой вещью, т. е. епископской областью, или, если он недостоин иметь область и сан архиерея, то не называться и почетным именем епископа, которым ты его называешь. Ведь епископ называется и является епископом епископской области, а не просто сам по себе, потому что два этих термина – епископ и епископская область – неразрывно связаны друг с другом. Возможно, тебе покажутся жестокими и лишенными братолюбия мои слова о том, что не должен называться епископом тот, у кого нет епископской области, но на самом деле они не таковы.

Конечно, мы считаем (обрати внимание на то, что святой начинает говорить во множественном числе, и от лица Домна, и от своего, чтобы сделать речь и не такой обидной, и более удобоприемлемой), что оказали милость старцу Петру, оставив ему хотя бы имя епископа, однако лучше было бы из сострадания к нему сделать и нечто другое. Что же? Дать ему время для защиты и выслушать его оправдательную речь, как повелевают божественные правила. Ведь он говорит, что, если бы получил возможность судиться на Соборе, мог бы доказать, что совершенно невиновен в том, в чем его обвиняют. И несомненно, сам письменный приговор, вынесенный на суде по его делу, в случае его виновности доказал бы его вину, так что он не мог бы больше говорить, что с ним поступили несправедливо, а в случае невиновности возвратил бы ему епископскую область. Но поскольку никакого соборного суда и решения по его делу не было, он кричит и заявляет, что потерпел невыносимую обиду и вопреки законам изгнан из своей епископской области, и к тому же говорит, что все деньги, которые у него были, похищены».

Сказав это, св. Кирилл обращается к Домну с такими словами: «Итак, твое преподобие, зная, во-первых, определения божественных правил о том, что не должно никого осуждать прежде соборного суда и постановления (см. Ап. 74 и согласование к нему), а во-вторых, долг Церкви и ее служителей (который состоит в справедливости, опирающейся на каноны), а также устыдившись моих посланий, да отрет слезы старца. И если он пожелает судиться со своими обвинителями, пусть судится перед твоим боголюбием в присутствии подчиненных ему²⁾ епископов, если только он не заподозрит кого-нибудь во вражде к нему и по этой причине не воспротивится их присутствию на Соборе. Хотя мы верим, что никто из епископов не враг своему собрату, однако, чтобы присутствие тех, кого он подозревает, не стало поводом отменить рассмотрение дела (поскольку он считает, что они будут к нему несправедливы), пусть внушающих подозрение не будет на этом местном Соборе»³⁾.

Предисловие этого послания содержит в себе такую мысль. Святый говорит, что наши дела, то есть церковные, или вообще человеческие, когда производятся каноническим порядком, не причиняют нам ни смущения, ни порицаний со стороны кого-либо, а скорее доставляют нам одобрение; ибо суд беспристрастный, неподкупный, правильный принимается всеми, и судить правильно не только безукоризненно, то есть безупречно, не достойно порицания, но и похвально. После этого предисловия говорит, что я пишу это потому, что ты прислал к нам благоговейнейшего старца, наименовав его епископом, и он плачет и говорит, что отрешен от вверенной ему церкви, то есть извержен из данной ему епископии. А было бы прилично, чтобы он или имел имя епископа и самое дело, то есть епископию и власть епископа; или, если не был достоин предстоять пред жертвенником, вовсе не назывался бы епископом. Но может быть то, что говорится, покажется тебе суровым, и я, говорящий это, недружелюбным. Но этого нет; ибо мы думаем, что нам нужно оказывать милость к старцу. (Здесь начинает говорить во множественном числе, как будто бы то, что говорит, говорит и о себе самом, дабы таким образом слово его было менее тягостно и не показалось, что оно направлено только против него – Домна), и в доказательство нашей милости к нему мы оставили ему только наименование епископа. Но много лучше бы было помыслить и о другом. Об чем это? О том, чтобы дано было ему время для оправдания и предложено рассмотреть дело по правилам на соборном судилище. Ибо он говорит, что может оправдать себя, то есть показать себя невинным. И если бы это было так, то самое делопроизводство при исследовании показало бы, что он побежден и уличен в преступлениях и не может говорить, что обижен; или, если бы оказался невинным, ему опять было бы возвращено предстоятельство в церкви. А так как ничего такого не было сделано, то он громко заявляет, что он обижен и незаконно извержен, прибавляя, что расхищено и все имущество, какое он имел. Итак, ты, пишет святый Домну, ты, который знаешь и божественные правила и что прилично церкви и служителям Божиим (то есть поступать справедливо), уважив при том и наше писание, утри слезы старца, и если он пожелает судиться со своими обвинителями, то пусть судится пред тобою и твоими епископами. Если еще он имеет некоторых епископов подозрительными, потому что они не хорошо расположены к нему, и не принимает их, то пусть они не присутствуют на суде. Ибо мы, говорит, не думаем, чтобы кто-либо из епископов имел вражду против брата, и не по этой причине устраняем их от участия в суде вместе с вами, но они должны удалиться из собрания за тем, чтобы это не послужило для него поводом к уклонению от суда.

Петру, называемому клириком, надлежало или быть, или вовсе не называться (клириком) в особенности когда он говорит, что может оправдать себя, но что ему не дано времени для оправдания, или канонического рассмотрения дела; если бы это было, и он был бы признан невинным, то не мог бы говорить, что он обижен; к сему присовокупляет, что и имущество его расхищено. Итак, утри слезы пресвитера, предоставив ему судиться с теми, которые возводят на него преступления, пред твоим благочестием и подчиненными тебе епископами, кроме, впрочем, тех, которых он не примет, как подозрительных.

Петра епископа нарицаемого, подобаше и имети, или ни глаголати, и сия глаголюща могу убо составити свое изволение, и исправитися: не приях же времене на ответ, или на правильное послушание. Или Аще убо без вины позван бысть, да имеет паки свою церковь. Или по вине осужден бысть, да не имать глаголати яко преобидеша мя. Прилагает же яко имение его расхищено бысть. Устави убо старцу слезы, превшуся с наводящим нань вины, пред твоим благочестием и сущих под тобою епископ, обаче Аще не некия зазорныя суще отверже.