Вступление.

Дошло до нас письмо, имеющее подпись Диодора, все же прочее в нем более приличествует кому либо другому, нежели Диодору. Ибо мне мнится, яко некто из хитрых, приняв на себя твое лицо, хотел чрез то соделати себя достойным веры пред слушающими. Он, быв вопрошен от некоего, позволительно ли взяти в супружество сестру умершия жены своея, не ужаснулся сего вопроса: но и равнодушно принял слышимое, и вопросившему весьма отважно и усильно содействовал в студнем желании. Аще было бы у меня сие писание, я послал бы его к тебе, и ты был бы довольно силен защитити себя и истину. Но поелику показавший взял обратно оное, аки бы некий знак победы надо мною, еще прежде запретившим такие браки, носил повсюду, говоря, яко имеет письменное позволение: то пишу ныне к тебе, да сугубою рукою вооружимся против онаго подложнаго письма, и не оставим ему никакия силы, дабы оно не могло легко вредити читающим.¹⁾

Правило 87

И так первое, и притом в делах сего рода весьма важное, что имеем предложить, есть соблюдаемый у нас обычай, имеющий силу закона, потому что сии постановления преданы нам от святых мужей. Обычай же таков: аще кто, будучи одержим страстью нечистоты, впадет в безчинное совокупление с двумя сестрами; то и браком сие не почитается, и в церковное собрание таковые приемлются не прежде, как по разлучении друг от друга. Посему, аще бы и не можно было рещи ничего другаго, довольно было бы и сего обычая для преграды злу. Но поелику писавший письмо покушался, ложным доводом, ввести в образ жизни толикое зло: то нужно и нам прияти в помощь рассуждение, хотя в предметах весьма ясных у всякаго сильнее рассуждения бывает предубеждение. Ибо писано, говорит он, в книге Левит: не бери жены вместе с сестрою ее, чтобы сделать ее соперницею, чтоб открыть наготу ее при ней, при жизни ее (Лев. 18:18). Отсюда явно быти сказует он, яко позволительно взяти по смерти ее. На сие прежде всего то реку, что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом (Рим. 3:19). Ибо иначе мы подлежали бы и обрезанию, и субботе, и удалению от некоторых снедей. Ибо неужели нам, когда найдем, что либо благоприятствующее нашему сладострастию, подчиняти себя игу работы закона, а когда какое из предписаний закона явится тяжким, прибегати к свободе сущей во Христе? Нас вопрошали: есть ли в писании разрешение брати жену после сестры ея? Мы рекли, нет: что и безопасно для нас и истинно: но посредством благовиднаго заключения установляти мнение о том, что умолчано, значило бы законополагати, а не приводити слова закона. Ибо таким образом хотящему дерзнути было бы позволено, и при жизни жены, взяти сестру ее. Ибо такое же лжеумствование может приспособлено быти и к сему случаю. Писано, скажет он: не поймеши в ревнивую соперницу, следовательно взяти не имеющую ревности закон не запретил. Посему защитник страсти речет, яко сестры имеют нрав неревнивый. И так когда нет причины, по которой запрещено сожитие обеих: то что препятствует взяти сестру? Сего не написано, скажем мы: но и того не определено. Мысль же, выводимая чрез заключение, делает позволительным и то и другое. Надлежало бы возвратитися немного вспять, к предшествовавшим изречениям закона, и тем освободитися от затруднения. Ибо примечается, яко законодатель не все роды грехов объемлет, но в особенности отвергает грехи египтян, откуда изшел израиль, и хананеев, к которым он переселялся. Ибо так читается: по делам земли Египетской, в которой вы жили, не поступайте, и по делам земли Ханаанской, в которую Я веду вас, не поступайте, и по установлениям их не ходите (Лев. 18:3). Вероятно, яко сей род греха не был допущен тогда в житии язычников: а потому и законодатель не имел нужды ограждати от него, но достаточно было не предвареннаго учением обычая для отвержения сея гнусности. Но почему, запретив большее, он умолчал о меньшем? Потому, что многим из плотолюбивых, в отношении к сожитию с сестрами живых жен, казался быти вреден пример патриарха. Нам же что подобает творити? написанное глаголати, или умолчанное изъискивати? Ибо в сих законах не написано и того, яко отец и сын не должны входити к единой наложнице: но у пророка сие подвергается величайшему осуждению. Он бо, глаголет, даже отец и сын ходят к одной женщине, чтобы бесславить святое имя Мое (Амос. 2:7): и сколько других видов нечистых страстей изобрело бесовское училище, о коих божественное писание умолчало? Не желая нарушати своея священныя важности наименованиями гнусностей, оно означало нечистоты общими наименованиями, как глаголет апостол Павел: блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым (Ефес. 5:3): под именем нечистоты он заключает недостойныя названия действия мужей и жен. Таким образом умолчание не дает разрешения сластолюбцам. Я же сказую, яко и не умолчал законодатель о сем виде беззакония: но весьма сильно запретил оный. Ибо слова: никто ни к какой родственнице по плоти не должен приближаться с тем, чтобы открыть наготу (Лев. 18:6), заключают в себе и сей вид родства. Ибо для мужа что может быти ближе собственныя жены, или паче своея ему плоти? Ибо они уже не суть два, но плоть едина. Таким образом, посредством жены, сестра ея переходит в родство мужа. Ибо как не может он взяти матерь жены своея, ниже дщерь ея, потому что не может взяти свою матерь, ниже дщерь ея: такожде не может взяти сестру жены своея, потому что не может взяти сестру свою. И обратно, не позволительно и жене сожительствовати с сродниками мужа: потому что права родства общи для обоих. Я же всякому, просящему совета о браке, свидетельствую, яко преходит образ мира сего, и время прекращено есть, да и имущии жены, якоже не имущии будут (1 Кор. 7:29,31). Аше же кто представит мне в возражение оное изречение, плодитесь и размножайтесь (Быт. 1:28): то я посмеюсь не различающему времен законоположения. Вторый брак есть врачевство противу блуда, а не напутствие сластолюбию. Речено: лучше вступить в брак, нежели разжигаться (1 Кор. 7:9). Но и посягая, да не беззаконнуют. А те, которые оскверняя душу страстию безчестия, не взирают и на естество, издревле различившее именования родства, каким именем родства назовут рожденных от таких двух супружеств? братиями ли родными, или двоюродными? ибо, по причине смешения, им приличествовати будет и то и другое наименование. Не делай, человече, тетки детей мачехою их, и ту, которая вместо умершия матери должна ласкати их, не вооружай неутолимою ревностию. Ибо едина ревность мачих и за гроб простирает ненависть: или паче, другие бывшие врагами примиряются с умершими, а мачехи от смерти начинают ненависть. Главное же из вышереченнаго есть следующее: аще кто желает брака по закону, то ему отверста вся вселенная: аще же желание его управляется страстию, тем паче да воспретится ему брак, да научится соблюдать свой сосуд в святости и чести, а не в страсти похотения (1 Фес. 4:4,5). Более глаголати стремящагося меня удерживает мера послания. Желаю, чтобы или увещание мое оказалось сильнейшим страсти, или чтобы беззаконие сие не поселилось в нашей области, но оставалось в тех местах, в которых дерзнули на оное.²⁾

(Ап. 19; Трул. 26, 54; Неокес. 2; Василия Вел. 23, 68, 76, 78; Тимофея Алекс. 11).

Настоящее правило составлено из одного послания Василия Великого (около 373 г.) к Диодору, епископу Тарскому.

Кто-то, по словам Вальсамона, спросил этого епископа, может ли он, по смерти своей жены, вступить в брак с сестрой (τήν εκείνης άδελφήν), и этот епископ письменно (έγγράφως) ответил, что может, ибо нет никакого канонического препятствия. Между тем, Василий Великий издал решительное запрещение подобных браков, и в то время ему сообщено было кем-то, что по этому вопросу написал Диодор. По этому поводу Василий Великий написал свое послание к Диодору. В предисловии к этому посланию святой Василий делает вид, будто он не верит, что написал то Диодор, а не кто-либо другой. Тут Василий обстоятельно доказывает, что должно быть безусловно запрещено вдовцу вступать в брак с сестрою умершей его жены. Что таковое воспрещение основывается на божественном праве, — мы видели в толковании 19 Апостольского правила; а что лицо, вступившее в таковой брак, имеет быть лишено до смерти Святого Причастия, говорит нам 2 правило Неокесарийского собора. Противозаконность настоящего брака святой Василий доказывает прежде всего утвердившимся в церкви обычаем (έθος), далее цитатами из Священного Писания и, наконец, неправильными семейными отношениями, которые вызвал бы таковой брак.

Относительно обычая Василий Великий говорит, что первое и самое важное (ό μέγιστον) в подобного рода вопросах — иметь в виду обычай, ибо обычай имеет силу закона (νόμου δύναμιν). Обычай всегда в церкви имел одинаковое значение с законом, если только имел церковью оправданное основание и если освящен давностью употребления. Правилом для суждения о важности и законной силе обычая служили в церкви предписания греко-римского законодательства, из которых Зонара в своем толковании упоминает несколько.³⁾ Согласно обычному праву, по словам Василия Великого, брак с двумя сестрами называется беззаконным общением (άθεσμον κοινωνίαν) и никогда браком не считался; тот, кто вступил в брак с одной сестрой, а затем, после ее смерти, с другой, лишаем был права войти даже и в церковь до тех пор, пока не расстанется с той, с которой незаконно живет, и на этом основании, продолжает Василий, для всякого ясно, как велико зло — таковой брак, если бы даже других доказательств не было. И так как для оправдания своего дозволения Диодор ссылался и на некоторые места Священного Писания, — то и Василий Великий обращается к Священному Писанию и тонко анализирует соответствующие из него места.

Диодор сослался на слова книги Левит (18:18) о том, что человек не должен брать в жены ту, которая будет ревновать сестру свою, ни вступать в общение с таковою во время жизни ее, и отсюда вывел заключение, что после смерти жены можно вступить в брак с ее сестрою. На это отвечает Василий Великий прежде всего словами апостола Павла (Рим. 3:19), что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом, ибо если бы это было не так, то мы должны бы и обрезываться, праздновать субботу и воздерживаться от известных кушаний, а это означало бы, что из Ветхого Завета мы желаем принимать только то, что нам нравится, прочее же, что нам не нравится, мы будем отбрасывать и заменять Христовым законом.

Меня спросили, говорит святой Василий, дозволяет ли Священное Писание жениться на сестре первой жены, и я ответил, что не дозволяет, и это сущая правда; а из того, что «умолчано», выводит заключение, т. е. говорит: если закон запрещает жениться на сестре своей еще живой жены, дабы не возбуждать ревность, то следует, что это можно делать, когда она умрет, ибо уже тогда ревности нет места, — не значит ли принимать на себя роль законодателя, вводить собственные законы, игнорируя притом смысл существующего закона? Ибо если мы разрешим мужу жениться, после смерти первой жены, на ее сестре в силу того, что тут нет места ревности, в таком случае мы можем разрешить ему это и во время жизни жены, раз мы узнаем, что данные сестры не ревнивы по своей натуре. Можно возразить, что это не сказано в Священном Писании, но в Священном Писании не сказано и то, что после смерти жены муж может жениться на ее сестре.

К этому святой Василий присовокупляет, что еще яснее будет, если обратим внимание на обстоятельства, при которых Моисей установил это. Законодатель не имел намерения обнаруживать все роды греха, а только грехи египтян, с которыми раньше жил еврейский народ, и грехи ханаанитян, с которыми впоследствии тот же народ пришел в соприкосновение; по всей вероятности, законодатель воспретил этот грех потому, что некоторые хотели следовать примеру патриарха Иакова, сожительствовавшего одновременно с двумя сестрами — Леей и Рахилью. В законе, говорит Василий Великий, многое «умолчано», но все же воспрещено; так, например, в законе ничего не сказано, что отец и сын не должны совокупляться с одной и той же наложницей, но пророк воспретил это как незаконное дело (Амос. 2:7).

«Бесовское училище» научило людей многим грехам и нечистым страстям, а между тем Священное Писание не хотело перечислять их, но обозначило их одним общим именем нечистоты, дабы гнусными словами не грязнить собственной чистоты, как об этом говорит апостол Павел (Еф. 5:3). И если, согласно этому, в Священном Писании «умолчано» о разных грехах, то это все же не дает никому права совершать срамные дела.

Впрочем, об этом грехе не «умолчано» в Священном Писании, говорит Василий Великий, ибо если законодатель говорит, что никто ни к какой родственнице по плоти не должен приближаться с тем, чтобы открыть «срамоту» (Лев. 18:6), то тем самым воспрещается и этот род греха. Если муж и жена одно тело, как говорит Священное Писание, то каждый должен признать, что муж очень близок по родству к сестре жены своей; и подобно тому, как никто не может, вследствие плотского родства, жениться на матери своей умершей жены или ее дочери от второго мужа, равно ни на собственной матери или дочери, так никто не может жениться ни на сестре своей умершей жены, ибо не может жениться на собственной сестре.

На приводимые защитниками подобного рода браков слова Священного Писания: плодитесь и размножайтесь (Быт. 1:28) Василий Великий отвечает, что ему подобные люди (защитники) кажутся смешными, ибо не отличают того времени, когда это было сказано, от настоящего времени. Указанные слова сказаны были первой чете, в то время, когда людей на земле было слишком мало, и потому совершенно естественно было, что дети Адама должны были вступать между собой в брак; однако, должны ли и ныне, согласно этим словам, вступать в брак родные братья и сестры? Точно также святой Василий отвергает и другое положение противников, будто второй брак дозволен. Второй брак дозволен только во избежание блуда, а не для удовлетворения похоти. Если ап. Павел и дозволяете второй брак (1 Кор. 7:9), все же он через то не дозволяет впадать в беззаконие, а беззаконием является брак, который старались теперь оправдывать.

Вслед за разбором ссылок на Священное Писание, которыми Диодор старался оправдать разрешение упомянутого брака с сестрой умершей жены, Василий Великий обращает внимание на семейные отношения, которые должны в таковом браке совершенно перепутаться. Если женившийся на сестре умершей жены имеет детей и от первой и от второй жены, то в каких родственных отношениях будут находиться эти дети? Они будут между собой братьями и сестрами родными и двоюродными (άδελφούς καί άνεψιούς): родными братьями (сестрами) будут, ибо происходят от одного отца, а двоюродными, ибо рождаются от двух сестер. А разве это не противоестественно? Еще святой Василий останавливается на положении детей от первого брака, которые мачехой имеют родную тетку, причем дает вышеприведенный в правиле прекрасный совет: «Не делай, человече, тетки детей мачехою их» и т. д. (см. выше).⁴⁾

Относительно данного правила, или послания Василия Великого Вальсамон говорит: «Послание Великого отца к Диодору, хотя исполнено всякой мудрости и истинного красноречия и в нем звучат струны Всесвятого Духа, в настоящие дни (XII в.) не приложимо на практике: оно узаконяет, что никто не должен брать в общение брака двух сестер, что по благодати Божией ныне совсем не приходит на мысль человеку христианину (όπερ Θεού χάριτι σήμερον ούδέ είς ένθύμησιν όλως έρχεται ανθρώπου χριστιανού)… Но имей постоянно в памяти это божественное послание, ибо хотя то, что определено в нем, не прилагается на практике, но содержащиеся в нем умозаключения, суждения и сопоставления, и в особенности то, что составлено и противопоставлено на основании Ветхого Завета и Великого ап. Павла, весьма полезно для других целей».

Как видно из этого вступления, а также из 23-го правила св. Василия, божественный Василий в послании запретил брать одному и тому же человеку сестру своей умершей жены, иначе говоря, брать двух сестер. А Диодор⁵⁾ на чей-то вопрос, можно ли брать их, письменно ответил, что можно. И потому спросивший взял это письменное разрешение и показал его Василию Великому. По этой причине св. Василий, желая устыдить Диодора в лице другого человека, как говорит Зонара, пишет ему, что это письменное позволение, конечно же, Диодору не принадлежало, но является чьей-то подделкой и этот другой, чтобы показаться слушателям достойным доверия, поставил на своем послании подпись Диодора (а может быть, оно и на самом деле принадлежало кому-то другому и св. Василий не придумывал этого, чтобы косвенно обличить Диодора). И потому помимо первого своего послания Василий был вынужден написать и настоящее, чтобы с двойной силой совершенно опровергнуть дозволение на это беззаконное сожительство.

Отметь, что у Вальсамона нет толкования на это послание. Хотя он очень его хвалит, но не толкует, считая это излишним. Есть краткое толкование у Зонары, но не в ряду текстов правил, а среди других заметок. А мы не преминули истолковать его подробно, ради достойных внимания и весьма важных вопросов, которые в нем затрагиваются.

После того как св. Василий сделал вступление к своему посланию, он приступает к опровержению этого подложного письменного позволения брать в жены одному и тому же человеку двух сестер. Он говорит, что первое доказательство того, что такое сожительство не дозволено, – это обычай, который установился в Церкви и получил силу закона, потому что передаy нам святыми мужами⁶⁾. Этот обычай повелевает следующее: если кто-то возьмет в жены двух сестер, то это не может считаться браком, и в Церковь такие не могут быть приняты, пока не разлучатся. Итак, даже если бы мы не могли назвать другого препятствия для такого беззаконного сожительства, то и одного церковного обычая было бы достаточно, чтобы его запретить. Но показавший ложное послание Диодора в подтверждение допустимости беззаконного сожительства привел свидетельство из книги Левит, говорящее: «Не бери в жены соперницу, сестру жены твоей, пока она еще жива», и сделал из этого вывод о том, что если закон запрещает человеку брать сестру жены, пока она жива, то, значит, позволяет взять ее после смерти жены. Поэтому на его безосновательное утверждение мы возражаем так. Во-первых, то, что говорит ветхий закон, он говорит находящимся под законом евреям, а не нам, христианам. А если это сказано ради нас, то, следовательно, принимая приятные повеления закона, мы должны так же принять и обременительные, т. е. соблюдать субботу, совершать обрезание, не есть запрещенную законом пищу, а не так, чтобы нам приятное и легкое принимать, как находящимся под законом, а обременительное и тягостное отвергать, говоря, что мы свободны во Христе.

Нас спросили, написано ли, что можно брать в жены сестру своей жены, и мы ответили, что не написано, и это истинно и несомненно. А делать на основании последовательности речи вывод о том, о чем Писание умолчало, – это уже свойственно не тому, кто хочет передать сказанное в законе, но тому, кто хочет сам от себя установить закон. Ведь если один сделал вывод о том, что закон запретил человеку брать сестру своей жены не после того, как она умерла, но пока она жива, то кто-то другой может заключить, что поскольку закон запретил брать сестру-соперницу, значит, если она не соперница, он может ее взять и при жизни своей жены, иначе говоря, может взять одновременно двух сестер. А если кто-то возразит, что этого не написано, мы отвечаем, что и того не написано, но как одно вытекает из последовательности рассуждения, так равно вытекает и другое.

Так почему же Моисей особый пунктом не добавил определения о том, что нельзя брать сестру своей умершей жены? Разрешая это недоумение, святой говорит, что у Моисея не было цели охватить в этой главе книги Левит всякий вид родственного сожительства, так чтобы сказать и об этом, но он запретил только то, что делали египтяне, от которых тогда уходили евреи, и что делали хананеи, к которым они направлялись. Откуда это ясно? Из слов, которые приведены в начале той же главы: «Не поступайте так, как поступают египтяне, у которых вы были пришельцами, и не поступайте так, как поступают хананеи, к которым Я вас веду». Значит, этого недозволенного сожительства не было у египтян и хананеев, поэтому Моисей и не добавил такого определения, но счел достаточным обычай, который это осуждает.

Но отчего он определил, что нельзя брать сестру жены, пока она жива? Потому что видел, что многие сластолюбцы к этому стремились, взирая на патриарха Иакова, у которого женами одновременно были две сестры, Лия и Рахиль. Но мы должны говорить то, что написано в законе, а не любопытствовать о том, что обойдено молчанием. Так, закон умолчал о том, что отец и сын не могут брать в наложницы одну рабу, но пророк Амос это сильно порицает, говоря: «Отец и сын к одной рабе входили и блудодействовали». Бесы научили людей и множеству других нечистых дел, но Божественное Писание, не желая осквернять свою святость их подробным перечислением, умолчало о них, охватив их общим именованием, как говорит Павел: «Блуд и всякая нечистота пусть не именуется среди вас, как подобает святым», именем нечистоты обозначив всякое срамное дело женщин и мужчин. И потому непозволительно сластолюбцам вступать в такое беззаконное сожительство, ссылаясь на то, что Божественное Писание об этом умолчало. Впрочем, по испытании мы обнаруживаем, что закон об этом не умолчал, но прямо запретил. Ведь сказанное в законе: «Не входи ни к какому родственнику твоему, чтобы открыть срамоту его» относится ко всякому противозаконному сожительству по родству и свойству, а значит, и к этому тоже. Если муж и жена – это одна плоть и нет никого ближе и роднее мужу, чем его плоть, т. е. жена, значит, и сестра его жены через нее становится мужу родственницей и членом семьи, т. е. сестрой. И как никто не женится на матери своей жены или на дочери своей жены от другого мужа, потому что и свою мать и дочь не берет в жены по причине родства (ведь брак с той или с другой есть брак первой степени родства), подобно тому не берет и сестру жены, потому что и свою сестру не берет в жены (брак с той и другой есть брак второй степени родства), и наоборот, женщина не может вступить в брак с братом своего умершего мужа или с другими его родственниками. Святой приводит апостольские слова о том, что образ мира сего преходит и время кратко, так что даже тем, у кого есть законная жена, нужно жить так, как будто у них ее нет.

А если кто-то скажет, что Бог законоположил первозданным расти и умножаться и что дети Адама, будучи братьями и сестрами, вступали в брачные связи, то я посмеюсь над тем, кто так говорит и не видит различна: ведь тогда была необходимость поступать так, потому что не было людей из других родов, а сейчас, когда есть разные роды, это совершенно неуместно⁷⁾.

Кроме того, второй брак не средство и повод для нечестия, но препятствие и узда для блуда. И Павел пишет вступающим во второй брак, что если они не могут воздерживаться, то пусть вступают в брак, но не прибавляет при этом, чтобы вступающие во второй брак преступали закон, как делают берущие в жены двух сестер. После этого св. Василий доказывает неуместность такого сожительства из-за смешения именований, которое за ним следует. Действительно, как назовут вступающие в такое сожительство рожденных ими детей? Родными братьями и сестрами друг другу, как рожденных от одного отца? Или племянниками (ἀνέψια), т. е. двоюродными братьями и сестрами⁸⁾, как рожденных от двух сестер? Ведь оба эти именования подходят им из-за смешения природы, которая по естественным законам сделала братьев и сестер и родными, и двоюродными. И не это только, но и еще одно следует смешение. Ведь взявший сестру своей прежней жены делает тетку своих детей от прежнего брака мачехой для них, а значит, соперницей и завистницей, тогда как она должна была лелеять их вместо матери. Ведь всякая мачеха⁹⁾ естественно имеет ревность к детям мужа, рожденным от другого брака. И если ненависть по отношению к прочим врагам уменьшается, когда враги умирают, то у мачех ревность со смертью жен-соперниц только начинается.

И чтобы вкратце подытожить все: если кто-то хочет вступить во второй брак с законной женой, то для него открыта вся вселенная, и, конечно, он найдет себе жену, не запрещенную законом, а если он стремится по страстной любви взять незаконную жену, тогда пусть будет для него это исключено и не дозволено ради того, чтобы он научился соблюдать свой сосуд, т. е. свое тело, или свою жену, в святости, как говорит ап. Павел, а не в постыдной страсти.

Я хотел и больше написать тебе, говорит св. Василий, но мне не позволил размер письма, потому что письма не должны быть многословными. Желаю, чтобы мое послание или победило и истребило это противозаконное сожительство, или если и не победило, то хотя бы не дало этому злу распространиться и в нашей области, но оставило его в тех местах, где на него дерзнули впервые.

Намереваясь опровергнуть то, что было написано Диодором, святый искусно начинает опровержение и предуготовляет свое слово так, чтобы не показалось, что он стыдит его, и чтобы таким образом сделать его более внимательным, именно говорит, что послание надписано твоим именем, но мне кажется, что кто-нибудь другой, способный к таким выдумкам и подделкам, желая сделать свое слово достойным вероятия, надписал на послании твое имя. Спрошенный о том, позволительно ли, то есть законно ли, правильно ли, по смерти жены, взять в супружество ее сестру, он оказал содействие вопросившему в этом нечестивом вопрошении – тем именно, что дозволил это студодеяние и сам оказался общником в этом деле. Итак, говорит святый отец, если бы я имел это писание, послал бы его тебе, и ты защитил бы себя и истину, то есть ты помог бы себе, как ложно обвиненный в том, что сказал и написал незаконное, что касается и тебя и истины: истины, потому что ей предпочтена лож, тебя – потому, что ты дозволил то, чего не должно было дозволять. Но поелику показавший (писание) взял оное обратно и носил повсюду как бы некий знак победы надо мною (есть некий знак, даваемый на войне победившей стороне, дабы из этого видно было, которая сторона обратила тыл неприятелей, откуда и произошло название «от того именно», что совершилось обращение неприятелей, когда они обратили тыл противникам); итак, поелику я не имею писания, то пишу ныне к тебе, чтобы наступить, чтобы противоборствовать сугубою рукою, то есть моею и твоею, против этого подложного письма, странного и лживого, и не дать ему силы, дабы оно не могло легко вредить тем, которым случается видеть и читать его.

Предуготовив свое слово и представив написавшего (послание) как бы в другом лице, святый отец переходит теперь к опровержению самого послания. И, прежде всего, ссылается на обычай, о котором говорит, что он имеет силу закона, потому что постановления, то есть то, что узаконено и установлено (обычаем), преданы от святых мужей. И гражданский закон повелевает, чтобы утвердившийся обычай имел силу закона, хотя принятое в обычай гражданами установлено и не святыми мужами. Ибо 2-я книга Василик в 1-м титуле 22-й главе говорит; «о нем нет писаного закона, в том должно соблюдать обычай и сообразную с ним практику». И опять: «древний обычай соблюдается вместо закона»; и еще: «долговременный обычай имеет силу закона, где нет писаного закона». А сей святый отец называет обычаем то, что действует в церкви. Ибо если кто, говорит, бесчинно смесится с двумя сестрами, то не прежде принимается в церковь, как когда осквернившиеся таким образом удалятся друг от друга, потому что эта скверна не считается и браком. Итак, если бы мы не могли сказать ничего другого, то этого обычая было бы достаточно для отвращения зла. Но поелику, говорит, тот, кто одобрил зло своим посланием, воспользовался древним законом, говорящим: жену к сестре ея да не поймеши в ревнивую соперницу открыти срамоту ея пред нею, еще живе сущей ей (Лев. 18, 18) и отсюда вывел заключение, что по смерти жены брать сестру ея дозволяется: то святый прежде всего говорит, что елика закон глаголет, сущим в законе глаголет (Рим. 3, 19); ибо если бы не так, то мы должны бы были и обрезываться и хранить субботы и воздерживаться от различных снедей: в самом деле станем же мы держаться только того из древнего закона, что доставляет нам удовольствие, а от того, что имеет какую-нибудь тяжесть, удаляться, и в этом случае прибегать к дарованной нам чрез Христа свободе. Ибо закон Христов освободил нас от тяжестей закона, то есть от обрезания, воздержания от запрещенных в нем снедей, от того, чтобы считать нечистым семяточивого прикоснувшегося к мертвецу и прокаженного, и от многого другого. Меня спросили, говорит: есть ли в Писании разрешение брать жену после сестры ея, то есть позволяется ли кому-нибудь брать сестру жены его? И я сказал, что нет, и это – истинно, и безопасно. А умозаключать о том, что умолчано, именно рассуждать таким образом: если закон сказал: жену к сестре ея да не поймеши в ревнивую соперницу еще живе сущей ей, то следует, что после смерти не запрещается брать сестру жены, так как (в этом случае) уже не может быть ревности, это, говорит святый отец, значило бы законополагать и вводить собственные законы, и не предавать смысл закона. Ибо если мы позволим мужу после смерти жены брать сестру умершей на том основании, что уже нет места страсти ревности, то он может взять ее и при жизни жены в том случае, если сестры имеют нрав не ревнивый друг к другу. Но кто-нибудь скажет, что этого нет в Писании; но в Писании нет и того, чтобы после смерти жены, муж ея брал в жену сестру умершей. Потом прибавляет, что ты освободишься от затруднений, если рассмотреть то, что предшествовало законоположению; ибо законодатель не имел намерения обнять здесь все виды грехов, но грехи египтян, с которыми прежде жил еврейский народ, и грехи хананеев, к которым он переселился, и вероятно, что этот вид греха – по смерти жены брать кому-нибудь сестру ея, законодатель запретил потому, что невоздержные брали в пример патриарха Иакова, который сожительствовал в одно и тоже время с двумя сестрами – Лиею и Рахилью. В законе, говорит, (святый отец), многое умолчано, что однакож запрещено; например, о том, чтобы отец и сын пользовались одною наложницею, закон не упомянул; а пророк запретил (это), как незаконное деяние, сказав: сын и отец влазяста к единой рабыне (Амос. 2, 7). И бесы, говорит, научили многим видам нечистых страстей: а божественное Писание умолчало о них, и обозначило общим именем нечистоты, дабы гнусными наименованиями не осквернить чистоты своей. И Апостол говорит: блуд и всяка нечистота ниже да именуется в вас (Ефес. 5, 3), обозначив именем нечистоты всякое недостойное названия действие. Таким образом чрез умолчание никак не дается сластолюбцам разрешения творить постыдное. За тем святый настраивает еще сильнее говоря, что в законе и не умолчано об этом виде греха; ибо когда в нем написано: да не внидеши ко всякому ближнему плоти твоея открыти срамоты их, – то запрещен и этот вид. Ибо если жена и муж – одна плоть, по Писанию, то конечно каждый должен признать великую близость между мужем и сестрою его жены. И как никто не может взять, по причине близости свойства, матери своей жены, или дочери, родившейся у нея от другого мужа, ни собственной матери или дочери: так не может вступить в брак с сестрою своей жены, потому что не может вступить в брак со своею сестрою. Тоже самое, говорит, и по отношению к жене: ибо и жена не может сочетаться с братом своего умершего мужа, ни с другими лицами, близкими к нему по родству. Далее приводит апостольские слова, и, обращаясь к некоторым, ссылавшимся на слова: раститеся и множитеся (Быт. 1, 28), говорит, что достойны смеха те, кто не различает времен Законодательства; слова: раститеся и множитеся – сказал Бог первосозданным, когда еще не было множества людей и конечно необходимо было, чтобы дети Адама сочетавались между собою. Итак, на этом основании и ныне братья и сестры могут сочетаваться друг с другом? К этому присовокупляет: «вторый брак есть врачество против блуда», то есть второбрачие дозволено для того, чтобы люди не увлекались в блуд, а не для того, чтобы оно было поводом к сластолюбию. И приводит великого Павла, который дозволяет второй брак, говоря: аще ли не удержатся, да посягают (1Кор. 7, 9), но не присовокупил, что посягая пусть беззаконничают. Затем доказывает неуместность этого деяния и другими соображениями говоря, что кто по смерти своей жены возмет сестру ея и будет иметь детей от той и другой, тот какое наименование даст детям? И как дети будут называть друг друга? Братьями, как происшедшие от одного отца, или анепсиями, то есть двоюродными братьями, как родившиеся от двух сестер? (У древних часто двоюродные братья назывались, что значит собственно племянники), ибо говорит, им приличествуют, по причине смешения родства, оба названия, то есть и братьев, и племянников. И еще присовокупляет довод, говоря, что взявший сестру своей прежней сожительницы делает тетку своих детей, рожденных от первого брака, мачехою их, и ту, которая должна любить их, как детей сестры, вооружает против них ревностию. Ибо ревность в мачехах к детям своих мужей от другого брака является как бы какою то естественною страстию: у врагов ослабевает ненависть, когда умрут их противники; а вражда мачех к своим соперницам только начинается после их смерти. «Главное из вышереченного», говорит святый отец, то есть сущность всего, доселе сказанного, может быть вкратце выражена так: если ищущий вступить во второй брак желает заключить брак законный, то для него отверста вся вселенная; если же он по страсти ищет такой то, будучи, может быть, любовно расположен к своей родственнице, и по этому старается сочетаться с нею, то тем паче должен быть отстранен, то есть не допущен (к такому браку), да научится сосуд свой… и прочие апостольские слова (Сол. 4, 4, 5). Я желал, говорит, написать и больше, но не дозволяет мне мера послания; ибо послания не должны быть многословны. Желаю, чтобы если это увещание оказалось сильнее страсти, то есть чтобы оно было на столько сильно, чтобы могло уничтожить страсть, или чтобы беззаконие сие не поселилось в нашей стране, чтобы эта скверна не проникла в нашу область, но осталась там, где дерзнули на нее.

Если кто, будучи одержим страстию нечистоты, впадет в беззаконное совокупление с двумя сестрами, то это не должно считаться браком, и они не должны входить в церковь прежде, чем разлучатся друг от друга, ибо суетен тот, кто перетолковывает слова: жену к сестре ея да не поймеши в ревнивую соперницу (Лев. 18, 18) и говорит, что умершая перестала быть ревнивой, и что есть возможность после смерти ея брать сестру ея, потому что для нас должно быть достаточно сих слов: да не внидеши ко всякому ближнему плоти твоея открыти срамоты их (Лев. 18, 6). Ибо если сочетавающиеся суть одна плоть, то посредством жены сестра ея делается мужу своею. И так как не возьмешь матери или дочери жены (своей), потому что не возьмешь и своей матери или дочери, так и сестры, потому что и своей сестры не возьмешь.

Об этом послании святый упомянул в 23-м своем правиле; а было оно послано к Диодору епископу Тарскому, который, будучи кем-то спрошен, может ли он, по смерти своей жены, взять в супружество сестру ея, ответил письменно, что нет препятствия. А когда Василий Великий стал запрещать такой брак, то ему был предъявлен письменный ответ Диодора, разрешающий сказанный брак; почему и написал ему следующее.

Послание великого отца к Диодору, хотя исполнено всякой мудрости и истинного красноречия и в нем звучат струны Всесвятого Духа, в настоящие дни не приложимо на практике: оно узаконяет, что никто не должен брать в общение брака двух сестер, что по благодати Божией ныне совсем не приходит на мысль человеку христианину; поэтому оно и не нуждается в большем толковании. Но имей постоянно в памяти это божественное послание; ибо хотя то, что определено в нем, не прилагается на практике, но содержащиеся в нем умозаключения, суждения и сопоставления, и в особенности то, что составлено и противопоставлено на основании Ветхого Завета и великого Апостола Павла, весьма полезно для других целей. Заметь из сего, что и неписанные церковные обычаи имеют непреложность, как писанныя правила, и что мы не должны обращать внимания на Моисеевы законоположения. Заметь в тоже время из этого послания и многое другое, в высшей степени нужное и полезное.

От послания святаго Василия еже к Диодору. Правило 86. Аще кто страстию нечистоты ят быв, к двема сестреницами в беззаконное общение брака впадет, ни брак убо вменится таковое, ни в церковь да не внидета, прежде даже не разлучитася друг от друга. Писано бо есть в лествице, еже жены на сестру ея не поймеши. Умерши же ей, престала есть от ревности. И подобно быти бляди умершия сестру поимати. Нам же оно довлеет, не внидеши бо рече ко всякому ближнему плоти своея открыти безобразие его. Аще бо муж и жена совокупльшася, плоть едина есть, жены ради мужеви своя есть ближняя сестра ея, якоже убо не поймеши жены своея матере или дщере, яко жене твоей мати (теща), или дщере (падчерица жены твоея): тако не поймеши жены своея сестру, зане жене твоей сестра.¹⁰⁾