Слушали: Предложение Заместителя следующего содержания. Ввиду окончания зимней сессии Синода Преосвященные архиепископы Костромской Димитрий, Пермский Иринарх, Ростовский (на-Дону) Серафим и Воронежский Захария увольняются во вверенные им епархии, а на летнюю сессию в порядке очереди вызываются к присутствию в Синоде Преосвященные архиепископы Ирбитский, Управляющий Свердловской епархией Софроний, Новоград-Волынский, Управляющий Волынской епархией Николай, епископы Брянский Даниил, Калужский Павлин и Сталинградский Петр. Таким образом, состав летней сессии Патриаршего Священного Синода 1932 года будет следующий: Преосвященные митрополиты Ташкентский Никандр, Саратовский Серафим, архиепископы Харьковский, Экзарх Украины Константин, Хутынский, Управляющий Новгородской епархией Алексий, Одесский Анатолий, Ярославский Павел, Управляющий Свердловской епархией Софроний, Иваново-Вознесенский Павел, Управляющий Волынской епархией Николай, епископы Брянский Даниил, Калужский Павлин и Сталинградский Петр. Первое заседание (полное) летней сессии имеет быть в пятницу 13 мая. Священный Синод не оставит по сему сделать надлежащее распоряжение.

Постановили: По содержанию предложения упомянутых в нем Преосвященных уведомить к исполнению указами, настоящее же постановление напечатать в «Журнале Московской Патриархии».

(от 3/ΙΙ-1932 года, № 16)

Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Временный при нем Патриарший Священный Синод слушали: Доклад Преосвященного митрополита Литовского и Виленского от 8/21 января сего года следующего содержания.

«Постановлением Карловацкого Синода от 17/30 декабря 1924 года лишенный сана с исключением из духовного звания бывший протоиерей отец Сергий Соколовский обратился ко мне с просьбой ходатайствовать пред Патриаршим Священным Синодом о восстановлении его в священном сане как несправедливо его лишенного.

Из рассмотрения всего дела, насколько оно освещается представленными отцом Соколовским данными, нельзя не усмотреть, что оно началось с маленького факта - желания митрополита Евлогия на месте инвалида (потерявшего руку на войне), протоиерея Соколовского, состоявшего уже почти три года в должности псаломщика при Парижской Посольской Церкви, иметь своего келейника. Правда, епархиальной властью Соколовский не был назначен, но все же он был прикомандирован на должность бывшим министром иностранных дел Созоновым, да иного назначения трудно было тогда искать, когда и епархиальной власти-то не было в Париже.

Я не отрицаю совсем значимости желания митрополита Евлогия дать какой-либо приют своему келейнику. Сам он поселился в помещении дворника, занимая три небольшие, необходимые для себя комнатки, тогда как отец настоятель и теперь пользуется прежним хорошим в два этажа помещением; но все же из-за одинокого келейника, которому возможно было бы где-либо дать угол в домах церковных, лишать заслуженного семейного протоиерея, да еще инвалида, удовлетворявшегося скромным положением псаломщика, едва ли было не осудительным для иерарха. Тем более что многие из рядовых мирян поддерживали отца Соколовского. В дальнейшем течении неприятного дела роль келейника, думаю, потеряла свое центральное значение. Отец Соколовский человек очень гордый. Незаконное лишение его скромного места, естественно, восстановило его против митрополита Евлогия. Встретились формальное право сильного и обида гордого, выброшенного на улицу семейного инвалида. Победа, конечно, осталась за первым. Удрученный беспочвенным положением, без всякой поддержки, Соколовский, может быть после легкого внутреннего борения, фиктивно оправдывая себя различными актами Константинопольской Патриархии, неканонично поддерживающей все самочиния в Русской Церкви, завязал письменные сношения с обновленческим митрополитом Евдокимом и перешел в ведение возглавлявшегося последним самочинного Синода; говорю - фиктивно, паче чаяния ко времени появления грамот Константинопольской Патриархии в заграничной прессе, уже достаточно ясно и всесторонне была раскрыта и доказана неканоничность обновленчества, в которое перешел Соколовский. Все это понятно с точки зрения человеческой немощи и бросания в разные стороны в поисках какой-либо поддержки, когда своя власть отнеслась к нему слишком сурово. Думаю, и в дальнейшем митрополит Евлогий только стремился все поставить на своем, привлекая сюда не совсем подходящие канонические основания и забывая другие из той же канонической области.

Появилась некстати раздраженная статья отца Соколовского, которая и была формальным поводом покончить с ним дело; оно и было закончено Карловацким Синодом.

Но в это время (1924 год) ни управление митрополита Евлогия, как окружное, созданное Карловацким Собором (1923 год), ни Карло-вацкий Синод не имели для себя каноничности, так как последний в 1922 году Святейшим Патриархом Тихоном был закрыт, отсюда и учреждение им окружного Митрополичьего управления уже было не каноничным, самочинным.

Во всем процессе не усматривается не только нужной для иерарха осторожности, желания найти благоприятный для обеих сторон выход; наоборот, во всем его течении наблюдается не столько действие канонического сознания, не чуждого рассудительной снисходительности, сколько строгое проявление формального юридического права, пользуясь которым, при желании всегда можно дать направление делу к суровому концу.

Если стать на такую точку зрения о деле, - а она подсказывается самим рассмотрением его, - то, не оправдывая всех фактов ненадлежащего отношения к своему иерарху отца Соколовского, заслуживавшего ввиду особых тогдашних условий церковной жизни вообще некоторого снисхождения, с формальной стороны надлежало бы признать постановление Карловацкого Синода как учреждения неканоничного незаконным и подлежащим отмене. А если принять во внимание истекшее семилетие, в течение которого отец Соколовский с семьею переживал сильную душевную бурю, близкую к окончательному крушению, то было бы вполне благовременным оказать ему снисхождение в его просьбе».

Справка. Определение Патриархии от 9 мая 1928 года за № 194: п. 3) Архиерейский Собор и Синод в Карловцах, являющийся ничем иным, как продолжением бывшего Временного Высшего Управления русскими церквами заграницей, считать упраздненными в силу постановлений Святейшего Патриарха Тихона и не имеющими канонических полномочий на управление делами Русской Православной Церкви заграницей, с чем вместе упраздняется и вся система церковного управления, противопоставленная Карловацкой группой русских архиереев каноническому управлению русскими церквами в Западной Европе, возглавляемому Преосвященным митрополитом Евлогием; п. 4) распоряжения Карловацкого Собора и Синода, касающиеся порядка управления заграничными русскими церквами, учреждение новых русских епархий, увольнения, назначения или перемещения архиереев как состоявшиеся без надлежащих канонических полномочий отменить.

Постановили: Разъяснить Преосвященному митрополиту Литовскому и Виленскому, что ввиду данных, приведенных в справке, решение Карловацкого Синода о лишении сана протоиерея Соколовского должно быть признано недействительным и не имеющим силы, а сам протоиерей Соколовский - состоящим в священном сане; остальное же предоставить архипастырскому усмотрению Преосвященного митрополита.

(от 1 февраля 1932 года, № 10)

Слушали: Доклад Преосвященного митрополита Литовского и Виленского от 15 декабря 1931 года за № 418 по делу священника бывшей Кишиневской епархии Бинецкого с приложением самого дела и с просьбою Преосвященного митрополита сделать все возможное в канонических пределах для отца Бинецкого и через него и для твердо отстаивающей свое сопребывание с Матерью-Церковью общины, которая, по сообщению Невзорова, числом теперь около тысячи и может увеличиться с признанием Бинецкого в священном сане.

Обсудив все обстоятельства дела, Преосвященный Заместитель и Патриарший при нем Священный Синод нашли, что решение дела священника Бинецкого стоит в неразрывной связи с общим вопросом о церковно-каноническом положении Кишиневской епархии. Положение же это нельзя признать окончательно установившимся. Правда, вслед за оккупацией Бессарабии румынскими войсками в 1918 году Румынский Синод обратился к Святейшему Патриарху с просьбой выразить согласие на передачу Кишиневской епархии в ведение Румынского Синода. Но наш Поместный Собор признал преждевременным решать это дело, так как политическое основание передачи - оккупация Бессарабии - еще не было окончательно установлено. Точно так же и Преосвященный архиепископ Кишиневский и Преосвященные викарии Кишиневской епархии на предложение румынских властей подчиниться Румынскому Синоду не сочли себя вправе это сделать и удалились из Бессарабии. Таким образом, принятие Румынским Синодом Кишиневской нашей епархии в свое ведение до сих пор не имеет церковной санкции, а покоится исключительно на факте присоединения Бессарабии к румынской территории. Между тем это присоединение, так же как и в 1918 году, не может считаться окончательно решенным, так как теперь уже не Собор, а наше советское правительство отнюдь не отказалось от своих прав на территорию Бессарабии и ожидает решения этого вопроса в будущем. Следовательно, если и можно говорить об управлении Кишиневской епархией румынскими иерархами, то только как об управлении временном, которое, правда, может завершиться окончательным переходом епархии в Румынию, но в такой же степени может завершиться и возвращением к своей Матери-Церкви. Поэтому, если Русская Церковь не возражает против временного управления Кишиневской епархией Румынским митрополитом, то она, Русская Церковь, вправе ожидать, что временно управляющий не будет требовать, чтобы русские приходы, продолжающие считать себя еще частью Русской Церкви, обязательно усваивали себе все подробности практики и дисциплины Румынской Церкви. Во всяком случае, следование обычаям и практике Русской Церкви не может вменяться русскому духовенству и мирянам в преступление и не может влечь за собою серьезных церковных прещений. Разница в практике между Русской и Румынской Церквами ведь не влечет за собою разрыва церковного между ними общения. Каким же образом может считаться преступником русский священник, оказывающийся на спорной территории и не потерявший еще права считать себя клириком Русской Церкви, за то только, что от практики своей родной Церкви он отказаться не видит оснований? Другое дело, конечно, если бы расхождение между Церквами касалось догматов.

Если вопрос о принадлежности Кишинева к Румынии не может считаться окончательно решенным, то еще в большей степени не может считаться решенным вопрос о новом стиле, принятом в Румынской Церкви. Правда, в некоторых Православных автокефальных Церквах и даже большинстве их этот стиль уже введен в практику, но введение состоялось в порядке частной инициативы каждой из Поместных Церквей и не имеет под собою вселенского определения и потому отнюдь не обязательно для всех. Вот почему нежелание некоторых Церквей последовать примеру большинства отнюдь не приводит к разрыву церковного общения. Опять-таки: если для русских православных, находящихся на территории СССР, старый стиль не является каноническим преступлением, лишающим общения в Таинствах и проч., то каким образом этот стиль оказывается преступлением для священника Русской Церкви, лишь временно находящегося под управлением румынского архиерея? Подчиняясь румынскому архиерею как законному и православному во всем, что есть общего между обеими Церквами, русский священник имеет право держаться в остальном особенностей родной Церкви. Такова, по крайней мере, практика междуцерковных отношений, существовавшая до сих пор (примеры русских колоний в Иерусалиме, Афинах, Константинополе и пр.). Исходя из вышеизложенных соображений и не касаясь прочих распоряжений румынского Преосвященного Бессарабского Митрополита по временному управлению Кишиневской епархией, наша Патриархия не может не признать действия названного Преосвященного в отношении русского священника В. Бинецкого превышением власти, нарушением установившегося издревле порядка братских отношений между Церквами при единении в главном и при взаимном терпении к частным особенностям каждой, не затрагивающим основного, и не может не выступить на защиту несправедливо обиженного своего клирика и его паствы. Посему

Постановили: 1. Постановление Преосвященного Бессарабского Митрополита о лишении священника Бинецкого сана считать не имеющим силы и священника Бинецкого состоящим в священном сане. 2. Преосвященному митрополиту Литовскому и Виленскому предоставить, если он находит необходимым, поручить священнику Бинецкому пастырское обслуживание православных русских, находящихся на территории Кишиневской епархии и желающих остаться в каноническом ведении Московской Патриархии. 3. Поручить тому же Преосвященному митрополиту довести о настоящем постановлении до румынских церковных властей с выражением надежды, что с их стороны оказано будет внимание канонически справедливому и похвальному желанию православных русских людей оставаться верными во всем и единонравными своей родной Русской Церкви, поскольку в этом желании нет ничего нарушающего догмат.

(от 16 ноября 1931 года, № 196)

Слушали: Рапорт Преосвященного митрополита Литовского и Виленского от 23 октября 1931 года за № 354 следующего содержания. «Указом Патриаршего Священного Синода от 2 июня сего года за № 5105 по делу священника Владимира Зноско, постановлением Карловацкого Собора 26 мая - 7 июня 1923 года лишенного сана, потом по переходе его в обновленчество восстановленного в сане Обновленческим Синодом, а теперь чрез меня просящего Патриарший Священный Синод принять его в каноническое общение с Патриаршею Церковью, мне поручено его, В. Зноско, принять в общение со Святой Церковью в чине мирянина, по вопросу же о признании его в священном сане предложено произвести обстоятельное расследование как канонической стороны дела, так и личной жизни Зноско с донесением о последующем Патриархии. Во исполнение сего долг имею представить Патриаршему Священному Синоду следующие акты для суждения по делу Зноско:

1. Обстоятельного следствия по делу В. Зноско, как этого хотелось бы, произвести нет возможности, так как лица, причастные к нему, почти все расплылись по лицу земли, большею частью живут в разных местах Франции. Копию дела, какую я просил из канцелярии Карловацкого “Синода”, мне не прислали, а ограничились присылкою двух актов. Но для суждения о деле, полагаю, достаточно и приложенных при сем документов.

Главнейшая вина В. Зноско, повлекшая за собою лишение священного сана с исключением из духовного звания, - самовольное взятие (не похищение) без разрешения епархиальной власти, “почти на глазах у целого ряда официальных лиц” следственного о себе дела. Несомненно, факт этот сам по себе возмутительный, требующий строгого наказания, особенно в то время (1921 год), когда клирики, поддерживаемые партийною борьбою мирян, часто переступали границы своих прав и долга в отношении иерархов, что, конечно, расстраивало канонический строй церковной жизни. Но все же и иерарху не следовало бы забывать, что право применить к виновному высшую меру наказания всегда остается у него, но нельзя подавлять им и надлежащую осторожность, рекомендующую при решении столь важного дела тщательно взвешивать с возможным беспристрастием все обстоятельства его, не только вину виновного, но и свое отношение к нему, не забывая также условий времени. Мне думается, что и архиепископ (тогда) Евлогий допустил торопливость во всем, больше допустил личного, чем архипастырского такта, и тем внес в назревавшую тяжелую историю местной церковной жизни чувство озлобления, которое повело к греху и завершилось тяжким и все же поспешным концом.

Вероятно, немалым вдохновлением разгорячения страсти двух церковных партий [и] мотивом было неимение архиепископом Евлогием из Патриархии надлежащих полномочий на управление, которые даны были ему только Карловацким Высшим Церковным Управлением.

2. Судившая в Берлине приглашенная архиепископом Евлогием группа лиц - два мирянина и один клирик кроме архиепископа Евлогия, по положению не могшего быть членом Епархиального Совета, названная Карловацким Высшим Церковным Управлением Епархиальным Советом, - не могла быть таковым, так как, не говоря уже о том, что они не были избраны, - здесь было количественное преимущество за мирянами. С этой стороны суд над В. Зноско был не каноничен.

Вторая судебная инстанция - Высшее Церковное Управление утвердила решение неканонического Епархиального Совета, но она не сочла свое постановление окончательным, ибо представила все дело на рассмотрение Архиерейского Карловацкого Собора, который окончательно утвердил решение неканоничного Епархиального Совета. Но было ли каноничным церковным учреждением Высшее Церковное Управление, имело ли оно для себя санкцию Патриарха Тихона -это вопрос, который правильнее может решить Патриарший Священный Синод.

Высшее Церковное Управление считало себя каноничным, преемственно удерживавшим права, временно данные Святейшим Патриархом для управления южными епархиями, оторванными военным фронтом от центрального церковного управления. Но едва ли это правильно, так как с оставлением своих южных епархий и переездом в Сербию иерархи те теряли свои административные права, ибо не было уже у них объекта управления. Но во всяком случае Архиерейский Собор 1923 года, рассматривавший дело В. Зноско и окончательно утвердивший приговор о нем, был неканоничен, так как и Высшее Церковное Управление, и Архиерейский Собор как Собор были закрыты Святейшим Патриархом еще в 1922 году. Такова каноническая сторона дела.

О нравственной жизни В. Зноско дан отзыв протоиерея отца Григория Прозорова. Лично я видел два раза В. Зноско при проезде чрез Берлин. На богослужении он читал канон, часы, Апостол, пел с певчими в штатской одежде. На меня он оба раза производил впечатление жалкого, прибитого жизнью человека, ищущего успокоения в восстановлении в священном сане. Если Патриаршему Священному Синоду будет благоугодно удовлетворить его основную просьбу, то я полагал бы удовлетворить только ее (не в протоиерействе, полученном им в обновленчестве), отклонив другую - восстановление его в правах настоятеля бывшей посольской Свято-Владимирской церкви в Берлине, теперь у нас не существующей.

Все дело честь имею представить на решение Патриаршего Священного Синода».

По бывших по сему суждениях и принимая во внимание нижеследующее:

А. Заграничный Архиерейский Синод вообще не имел официальных полномочий в Западной Европе, а Архиерейский Собор к 1923 году был уже упразднен покойным Святейшим Патриархом и потому решение названных двух учреждений по делу священника В. Зноско не может рассматриваться как судебное решение второй инстанции и не имеет законной силы. Другими словами, дело священника Зноско, в сущности, еще и не восходило к законной второй инстанции. Следовательно, обвиняемый священник Зноско имеет все основания апеллировать к своей законной высшей церковной власти в лице Патриархии, когда он получил к тому возможность, а Патриархия имеет такие же основания принять апелляцию священника Зноско к своему рассмотрению.

Б. Имеющийся в деле материал не дает бесспорных оснований присуждать священника Зноско к лишению сана. По-видимому, не было таких оснований и в материале, представленном митрополитом Евлогием Архиерейскому Собору. По крайней мере, докладывавший дело Зноско Собору архиепископ Анастасий нашел нужным оговориться, что церковный суд должен руководствоваться не только формальными данными дела, но и своим внутренним убеждением. К тому же и поставленное во главу обвинения деяние Зноско - похищение следственного дела - теперь, благодаря признанию самого похитителя студента Ермолаева, почти теряет криминальный характер. С другой стороны, тот же материал дает видеть, что во время производства суда над Зноско в среде православного Берлинского прихода шла ожесточенная партийная борьба, в которую вовлечено было и духовенство. Эта борьба созидала около дела Зноско атмосферу, далеко не благоприятную для его беспристрастного разрешения и требовавшую от судьи большой выдержки и осторожности. По-видимому, последнее условие не было соблюдено митрополитом Евлогием, и его решение по делу священника Зноско производит впечатление решения поспешного и недостаточно беспристрастного.

Постановили: 1. Жалобу священника В. Зноско признать заслуживающей внимания и постановление митрополита Евлогия о лишении Зноско сана как недостаточно основанное отменить.

2. Что же касается признания Зноско в священном сане по воссоединении Зноско из обновленчества, то такое признание предоставить усмотрению Преосвященного митрополита Литовского при непременном, однако, условии: если по тщательном расследовании жизни Зноско в обновленчестве Преосвященный митрополит не усмотрит в этой жизни никаких канонических препятствий к оставлению Зноско в священном сане. При этом продолжительное пребывание Зноско под запрещением и покорное исполнение им обязанностей псаломщика могут быть ему засчитаны в епитимию за уклонение в раскол и служить основанием к возможному сокращению последней.

3. Восстановление в сане, если таковое последует, не влечет за собою восстановления Зноско в должности настоятеля Берлинской посольской церкви (теперь уже не существующей) и в наградах, полученных им в обновленчестве. Предоставление Зноско священнического места в заграничных приходах принадлежит всецело Преосвященному митрополиту.

(от 16 ноября 1931 года, № 193)

Слушали: Рапорт Преосвященного митрополита Литовского и Виленского от 23 октября 1931 года следующего содержания.

«1. В Париже ко мне явились униатские священник и диакон с просьбою возвратить их в Православную Церковь. Священник перешел в унию, будучи священником православным при Александре (Немоловском) в Брюсселе, а второй мирянином, возведенный в диакона уже в униатстве. Священник молодой, около 30 лет, как на причину своего перехода в унию указывает отчасти на митрополита Евлогия и первее всего архиепископа Александра, своим отношением к нему толкнувших его на путь, отчасти на увлечение взглядом В. С. Соловьева по вопросу о соединении Церквей, которое особенно захватило его под влиянием совершившихся церковных расколов в России и здесь, за границей; диакон - исключительно влияние последних событий. Оба они искренне сожалеют о допущенной ими непростительной легкомысленной ошибке, особенно диакон, который и подал мне прошение о приеме его в нашу Святую Церковь в сущем сане; а от священника такая же просьба ожидается. Подобного рода просьбы католических или униатских клириков, по установившейся в нашей Церкви практике, не встречали бы затруднения в удовлетворении их, если бы просители были по рождению и воспитанию католики; но они были православными и отпали. Конечно, Церковь христианская знает много таких случаев отпадения и возвращения; однако последние совершались с рассуждением, в целях церковной икономии. Несомненно, наша Церковь переживает исключительное время, не только по духу, но и по совершившимся событиям близкое ко времени Вселенских Соборов. Думается, что для указанных случаев общий принцип едва ли нужно устанавливать, но в церковной целесообразности по рассуждении о каждом в отдельности представляющиеся полезными для Церкви просьбы удовлетворять. Указанные священник и диакон несомненно были приняты в униатство с торжеством Католической Церкви, как свидетельство истины ее. Обратный же прием их в сущем сане, конечно, был бы воспринят православными, особенно слабыми в вере, отовсюду окруженными католиками, как свидетельство о противоположном.

Покорнейше прошу Ваше Высокопреосвященство, не найдете ли нужным преподать мне по этому вопросу руководственные указания для единства действий в нашей Церкви.

2. Указом Патриаршего Священного Синода мне предоставлено право разрешать от запрещения, в случае раскаяния, клириков, оставшихся с митрополитом Евлогием, запрещенных Синодом. Но могу ли я разрешать от запрещения того клирика, который был запрещен митрополитом Евлогием, когда он был еще в каноническом единстве с Патриархией? Случай такого обращения с просьбою ко мне был. Я воздержался не по принципиальным соображениям, но в цели епитимийной, для испытания твердости его в истине и морального возрождения; но он не выдержал этого испытания и возвратился к митрополиту Евлогию, который его принял и разрешил; я об этом не скорблю, так как я чувствовал в нем эту шаткость, не созрел он для истины, а таких нам пока теперь не нужно. Все же вопрос остается в силе: кто вправе разрешить такого клирика - митрополит Евлогий ли, запретивший его, находясь в полном каноническом праве на то, но с запрещением своим, думаю, потерявший право на разрешение, было ли это запрещение сделано административным путем или в порядке иерархического воздействия, или я, которому высшею властью переданы все принадлежавшие митрополиту Евлогию права и административного и иерархического воздействия в спасительной цели. Лично я склонился бы к разрешению вопроса в последнем смысле.

Покорнейше прошу Ваше Высокопреосвященство ответить мне на этот принципиальный вопрос».

По бывших по сему суждениях постановили: Разъяснить Преосвященному митрополиту Литовскому и Виленскому 1) что униатские клирики принимаются по тому же правилу, что и католические, то есть в сущем сане, за уклонение же в унию священник подлежит епитимии по усмотрению Преосвященного митрополита и сообразно со степенью раскаяния обращающегося и церковной пользой и 2) что он, Преосвященный митрополит Елевферий, как канонический правопреемник уволенного митрополита Евлогия, наследует после него и все права иерархические, в том числе и право разрешать запрещенных.

(от 2 декабря 1931 года, № 217)

Слушали: Рапорт Преосвященного . . . . . . на имя Заместителя следующего содержания. «Ко мне обращаются за благословением и стараются показать свое единение с нами - православными - греческие священники, считающие себя подлежащими юрисдикции Патриарха Константинопольского. С тем же обращаются и принадлежащие к Грузинской Церкви. Прошу указать мне, как я должен относиться к таким просьбам, имея в виду явное благоволение Патриарха Константинопольского к обновленцам и вообще ко всем, кто не с нашей Патриархией (митрополит Евлогий), а также имея в виду автокефальность Грузинской Церкви. Могу ли я принимать священников указанных Церквей как наших единомысленных в исповедовании Православия и принадлежащих нашей Святой Православной Церкви, благословлять их, входить с ними в молитвенное и каноническое общение, предоставлять им приходы из числа своих, наделять их Святым Миром, святыми антиминсами. Если могу, то на каких условиях? Не следует ли все вышепрописанное сдавать на рассмотрение и благословение Патриархии?

Между прочим из дел я вижу, что архиепископ . . . . . . принял одного греческого священника в молитвенно-каноническое общение своею властью. А архиепископ . . . . . . выдал в греческую церковь для временного пользования святой антиминс, так как антиминс, бывший в церкви, был похищен вместе с другими церковными вещами. Ныне похищенный антиминс найден. Он сдан в церковь в полной сохранности и чистоте, но без мощей. Антиминс, как видно из надписи, был освящен архиепископом Димитрием Симферопольским и Таврическим. Священник просит вложить в найденный антиминс святые мощи и освятить его. Как мне поступить? Вообще прошу руководить меня, как я должен держать себя в отношении греков и грузин, как относительно священников, так и относительно и прихожан, зачастую обращающихся за благословением и с просьбою молитв о них и особенно об умерших их родных. Если не принимать их в общение, то какие указывать мотивы для отказа и каковы условия нужны для того, чтобы принять их как таких же православных, как мы, и принадлежащих той же Православной Церкви».

Постановили: Разъяснить Преосвященному епископу . . . . . . : 1) Ввиду того, что общение с Константинопольской Патриархией у нас не прервано, епархиальный архиерей должен относиться к греческому клиру и мирянам как к православным. Грузинская Церковь в общении с нами не состоит, и приходящие от нее принимаются чрез покаяние. 2) Антиминс без мощей перестает быть освященным и требует нового освящения, а лучше - замены его новым.

(от 9 марта 1932 года, № 44)

Слушали: Рапорт Преосвященного . . . . . . с просьбою преподать ему указание: возможно ли и как соединяться нашей православной общине с греческой и иметь с ней молитвенное общение, имея в виду, что греки подчиняются в церковно-каноническом отношении Патриарху Константинопольскому и его одного поминают за богослужением. Со своей стороны, Преосвященный полагает за лучшее для нашей общины пользоваться греческой церковью на паритетных началах и служить раздельно, по седмицам; при раздельном пользовании храмом ни у наших простых верующих, ни у греков не было бы смущения из-за поминовения чужой, непривычной для них иерархии.

Постановили: Мысль Преосвященного о пользовании русской православной общиной греческим храмом на паритетных началах с православной греческой общиной - одобрить.

(от 17 февраля 1932 года, № 32)

Слушали: Представленное . . . . . . Епархиальным советом дело причта Благовещенской греческой церкви в гор. . . . . . . Патриархии от 4 февраля сего года за № 21 постановлено: принимая во внимание особое положение греческого прихода предоставить ему руководствоваться в вопросе о поминовении церковных властей указаниями греческого служебника, постановление же . . . . . . Епархиального совета об увольнении причта греческой церкви отменить.

Справка. Приложенное к делу прошение священника . . . . . . на имя епархиального архиерея гласит: «С 1925 года по 1929 год я по соображениям неканонического характера считал себя состоящим в ведении Константинопольского Патриарха. Конечно, никакой связи с Константинопольским Патриархом у меня не было, да и не могло быть. Ведь до 1925 года я был в составе клира Московской Патриархии. И ясно, для того, чтобы перейти в состав клира Константинопольской Патриархии, я обязан был получить надлежащую увольнительную грамоту от Московской Патриархии, каковой у меня не было. Значит, с церковно-канонической точки зрения я оставался быть клириком Московской Патриархии, без уважительных на то причин порвавшим с нею церковно-каноническое общение. Осознав погреши-тельность такого моего повеления, настоящим я прошу Вас восстановить меня в правах клирика Русской Православной Церкви, наложив на меня за прошлое соответствующую епитимию. Конечно, за получением “увольнительной” грамоты я мог бы в настоящее время обратиться к архимандриту Василию Димопуло. Но я, считая его обновленцем, не могу к нему обратиться».

Усматривая из дела: 1) что причт греческой Благовещенской церкви в своем рапорте на имя Заместителя неправильно осветил вопрос о поминовении церковных властей в означенной церкви, которое будто бы совершается по указанию греческого служебника, предписывающего поминать только местного епископа. Между тем на деле оказывается, что причт греческой церкви поминает не только местного епископа, но и нашего Патриаршего Местоблюстителя, Митрополита Крутицкого Петра, то есть существенно отступает от греческого служебника. Эта непоследовательность дает основание епархиальному начальству подозревать, что опущение имени Заместителя Патриаршего Местоблюстителя совершается совсем не из желания следовать указаниям греческого служебника, а совершенно из иных побуждений; 2) что причт и приход греческий Благовещенской церкви, в котором и главный контингент молящихся - русские, и богослужение совершается не на греческом, а на церковнославянском, всегда по свидетельству самого же настоятеля грека находился в ведении Московской Патриархии; 3) что при таких данных неподчинение причта Благовещенской церкви общему порядку поминовения церковных властей, принятому в епархии, несомненно производит соблазн и идет навстречу элементам известного настроения; 4) что поэтому нет никаких оснований делать исключение в вопросе поминовения церковных властей для греческого прихода, а наоборот; 5) но с другой стороны, не желая стеснять собственно греческого населения, желающего держаться обычаев и порядков греческой Церкви,

Постановили: В отмену определения от 4 февраля сего года за № 21 предоставить Епархиальному совету, в случае нежелания греческого прихода сообразоваться с порядком поминовения церковных властей, принятого в означенной епархии, 1) оставить при греческой церкви одного священника грека . . . . . . для совершения богослужения по греческому служебнику и во всем согласно с практикой греческой церкви, но в то же время с запрещением вторгаться в русские приходы и совершать для православно-русских какие-либо требы; 2) русский причт означенной церкви перевести к другим храмам гор. . . . . . . , предложив и русским прихожанам последовать за своими пастырями и 3) в случае неподчинения кого-либо из членов причта указанной церкви настоящему постановлению - запретить их в священнослужении.

(от 1 февраля 1932 года, № 14)

Слушали: Рапорт Преосвященного . . . . . . следующего содержания. «Прошу преподать разъяснение, можно ли достойного схимонаха рукополагать. Хоть в канонах и ничего не говорится, но некоторые говорят, что не принято, а на практике в настоящее время возводят в схиигумены и в схиархимандриты и схимонахинь в схиигумении».

Постановили: Разъяснить Преосвященному . . . . . . , что как монашество, так и схима препятствием к рукоположению служить не может, когда последнее принимается в порядке послушания.

(от 5 октября 1931 года, № 179)

Слушали: Рапорт Преосвященного архиепископа . . . . . ..«Священник викторианского раскола и раскольнического рукоположения мною принят 2/ΙΧ сего года в общение с Православною Церковью в звании мирянина и назначен на псаломщическое место. Он просит о восстановлении его в сане диакона, так как в сей сан он был рукоположен в 1914 году православным епископом, а также просит и о рукоположении его в сан священника. Ввиду изложенного прошу указаний и разъяснений, может ли проситель быть восстановлен в сане диакона и может ли он быть рукоположен в сан пресвитера? 68-м правилом Святых Апостолов запрещается второе рукоположение, если первое было принято не от еретиков.

. . . . . . в 1914 году рукоположен в сан диакона; 16 марта 1930 принял рукоположение во священника от раскольнического епископа Сергия Нарвского.

. . . . . . приходская община мною была принята в молитвенно-каноническое общение 27 мая 1931 года и тогда же туда мною был назначен священник».

Справка. Определением Патриархии от 30/ХИ 1927 года за № 208 Преосвященный Гдовский Димитрий и Копорский Сергий за учиненный раскол и церковную смуту запрещены в священнослужении впредь до представления ими изъявления своего послушания законной церковной власти.

Постановили: Разъяснить Преосвященному архиепископу . . . . . . , что диаконская хиротония просителя подлежит признанию, хиротония же его во пресвитера, независимо даже от состояния его рукоположи-теля под запретом, должна быть признана недействительной по одному тому, что совершена для чужой епархии без воли архиерея оной, а посему к рукоположению диакона . . . . . . во пресвитера (буде он признается достойным того) препятствий не имеется.

(от 24 февраля 1932 года, № 37)

Рапорт Преосвященного . . . . . . , викария . . . . . . епархии, с просьбою дать руководящее указание по разным вопросам: наградной список клириков к Пасхе 1932 года, а также прошение . . . . . . о разрешении вступить в брак в шестой степени.

Постановили: 1. Направить вышеназванные бумаги Преосвященного . . . . . . к Преосвященному архиепископу . . . . . . , управляющему . . . . . . епархией, разъяснив при этом, что разрешение браков в 6-й степени родства принадлежит власти епархиального архиерея по соображению местных условий. 2. Поручить разъяснить Преосвященному . . . . . . , что ему, как епископу викарному, во всех сомнительных случаях надлежит испрашивать руководственных указаний прежде всего у своего епархиального архиерея и дела, восходящие к церковному центру, направлять непременно чрез епархиального же архиерея.

(от 29 марта 1932 года, № 51)

Слушали: Резолюцию Преосвященного Заместителя от 25 марта 1932 года, положенную на рапорте Преосвященного . . . . . . : «Рассуждения - неосновательные и даже странные в устах православных священников. Думать, что освящать Святое Миро можно только в Великий Четверг, так же неправильно, как думать, что причащаться Святых Таин можно только в Великом посту и притом по субботам. Между миропомазанием Господа Иисуса Христа женой-грешницей и мироосвяще-нием можно установить разве внешнее, чисто звуковое совпадение и никакой идейной связи. Первое есть “плачевная песнь и назначена для плача”, а второе одно из самых светлых и радостных священнодействий, какие знает Церковь. Первое относится ко Второму Лицу Пресвятой Троицы - Сыну Божию и касается одного из крайних моментов Его истощания, а второе говорит о дарах Третьего Лица, Духа-Утешителя, излиявшегося на Церковь уже после славного Христова Воскресения и Вознесения Его на Небо. Вот почему в начале мирова-рения и при перенесении Святого Мира поется не какая-нибудь песнь о миропомазании Господа, как приготовлении Его к погребению, а радостный тропарь Пятидесятницы, и вот почему этот тропарь звучит таким особняком среди песнопений Страстной седмицы. Не отрицаю, что у нас издавна установилась практика освящать Святое Миро в Великий Четверг, и без серьезных оснований не следует отступать от этой практики. Но когда налицо вполне основательные побуждения ускорить с мироосвящением, неужели все-таки обязательно ожидать Великого Четверга, рискуя оставить новокрещеных без Таинства Святого Миропомазания? Это уж поистине было бы: “оставлять заповедь Божию из-за предания человеческого”». Митрополит Сергий.

Справка. В рапорте Преосвященный, между прочим, пишет: «Протоиерей . . . . . . говорит, что в случае крайней нужды правила церковные нарушаются даже и высшей церковной властью, которая, например, допускает совершение чина мироосвящения в любой день, когда ей заблагорассудится, тогда как Миро, согласно исконной практике, должно быть освящаемо только в Великий Четверток. Женщина, помазавшая Христа Спасителя миром на вечери в доме Симона Прокаженного, по слову Христову, приготовила Его этим помазанием к погребению (Мф. 26, 12), каковое и празднует Церковь чрез день. В беседе на эту тему принимали участие еще два протоиерея. При этом приводились ими некоторые места из последования служб Страстной седмицы, определяющие время мироосвящения по связи с воспоминаемыми событиями последних дней земной жизни Господа - жена, возлиявшая миро на главу Иисусову, не будучи мироносицей, но только «мироносицы вземши чин, рыдающи миро Тебе прежде погребения приносит» (стихира на «Слава и ныне» в Среду Великую на стиховне и на вечерне). И еще «Многоценное миро блудница смеси со слезами и излия на пречистеи нозе Твои» (2-я стихира на «Хвалитех» и на «Господи воззвах» того же дня); «грешная тече к миру, купити многоценное миро» («Слава» на «Хвалитех» или 5-я стихира на «Господи воззвах»). Изречение 8-го тропаря 9-й песни канона повечерия в Великий Вторник: «миро у мене тленное, миро у Тебе жизни; миро бо Тебе имя, излиянное на достойныя» - имеет вариант в молитве главопреклонения при освящении мира: «миро излиянное - Имя Единородному Твоему Сыну, Христу Богу нашему, в немже благоухает весь видимый и невидимый мир». Мои собеседники критиковали действия почившего Святейшего Патриарха Тихона, освящавшего Миро в Рождественский сочевник¹⁾, в воспоминание приношения волхвами Младенцу-Христу смирны как «Безсмертному Мертвецу», одновременно со златом и Ливаном. Сильно критикуют они и намерение Ваше освящать Миро ранее Великого Четвертка, несмотря на мои разъяснения, что Миро в случае его издержания можно освящать в любое время, ибо нельзя оставлять крещаемых без миропомазания, что Святое Миро имеет большее значение, нежели Богоявленская вода и артос и что сам я, их епископ, намерен принять участие в освящении Мира в любой день».

Постановили: Резолюцию Преосвященного Заместителя принять к сведению.

(Журнал Московской Патриархии №9-10 1932 г.)