О СОСТАВЕ ПОМЕСТНОГО СОБОРА
Православная Восточная Церковь почитает собор высшею церковною властью и в области церковного вероучения, и в области церковного управления. Начало соборной власти в Церкви восходит к первым годам существования Христианской Церкви. Первый церковный собор происходил при апостолах и при их непосредственном участии.
В последующее время с умножением христианских общин и образованием самостоятельных и автокефальных церквей соборы стали различаться на вселенские и поместные. И те и другие вырабатывали определения и правила, касавшиеся веры и жизни Церкви, обязательные для христиан на последующие времена. Постановления соборов получили название канонов в отличие от постановлений светской власти, касавшихся Церкви, получивших название законов (номос). Сборники таких церковных и государственных постановлений известны под названием «Номоканоны»1).
Русская Православная Церковь при самом начале своей истории получила вместе с вероучением церковное право Византии в виде Номоканона, получившего на Руси название Кормчей.
Практика русской церковной жизни скоро выявила необходимость созыва Русского поместного собора.
Первый собор Русской Православной Церкви состоялся в Киеве в 1051 г. при великом князе Ярославе Владимировиче. Ярослав был великим патриотом своего времени, страстно любил свое государство, ревниво относился к наличию греков среди русской иерархии и не терпел зависимости Русской церкви от Константинопольского патриарха. Решившись Добиться независимости Русской Церкви, великий князь созвал епископов русских епархий в Киев, и они признали каноничным желание великого князя избрать митрополита Киевского из русских священнослужителей и рукоположить его без согласия Константинопольского патриарха. Летопись не сохранила имени ни одного епископа, бывшего на первом Киевском соборе; их было в великом княжестве Киевском не меньше пяти, и надо думать, что все они присутствовали на соборе. По предложению Ярослава киевским митрополитом был избран Иларион, муж благой, книжный и постник (Никонова летопись). Еще будучи священником в селе Берестове, он выкопал пещеру, в которую ежедневно удалялся для уединенной молитвы. Он первый положил начало киевским пещерам. Он и был рукоположен в митрополиты русскими епископами в храме Софии.
всех без исключения епископов Русской Церкви, и потому он является будто бы не правомочным.
Так ли это? Действительно ли собор епископов не правомочен? Действительно ли, что епископский собор становится правомочным только от участия на нем клириков и мирян?
Решить эти вопросы должно основное уложение церковного права Православной Церкви — «Книга правил».
Итак, можно ли, стоя на строго канонической почве, утверждать, что клирики и миряне имеют право наравне с епископами участвовать с решающим голосом на поместных соборах?
Ответ может быть только отрицательный2). «Книга правил» не содержит никаких узаконений для участия клира и мирян в соборах и, напротив, со всею определенностью узаконяет соборы епископов. Правило Апостольское 87-е и I Вселенского Собора 5-е предписывают почти в одинаковых выражениях всем епископам области два раза в год собираться на областные соборы для рассмотрения дел веры и дел управления: «Дважды в году да бывает собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия» . . . «И так, дабы о сем происходите могло приличное исследование, за благо признано, чтобы в каждой области дважды в год были соборы; чтобы все вообще епископы области, собравшиеся воедино, исследовали таковые недоумения» . . . И всюду, где «Книга правил» говорит о соборах и определяет для них какие-нибудь правила, она говорит только об епископах и никогда не говорит о пресвитерах, клириках, мирянах (IV Всел., 19; VI Всел., 8; VII Всел., 6; Карфаг., 14, 27, 87, 141, 142; Лаодок., 40 и др.).
По канонам церковным епископы собираются на собор не в качестве депутатов от своей паствы, а исключительно в силу своего сана. Если в древней Церкви епископы и выбирались паствой, то во всяком случае «Книга правил» знает лишь избрание епископа «собором и по суду епископов же»: « . . . имеющий произвестися во епископа должен избираем быти от епископов, якоже святых отец в Никеи определено в правиле, которое гласит: епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам . . . » (I Всел., 4; VII Всел., 3; Антиох., 19, 23; Лаод., 12). И самая формула посвящения во епископа подтверждает это положение: «Избранием и искусом преосвященных архиерев и всего Освященного Собора». Что касается права народа участвовать в избрании епископов, то оно «Книгою правил» категорически отрицается: «Да не будет позволяемо сборищу народа избирати имеющих произвестися во священство» (Лаодик., 13).
Не имея опоры в канонах, указывают на историю соборов древней Церкви, когда наравне с епископами участвовали на некоторых соборах и пресвитеры, и клирики, и монашествующие, и миряне. Особенно указывают на Собор Апостольский. Однако на протяжении многовековой истории Церкви указывают только один случай Византийского собора по делу патриарха Досифея, на котором все участники — епископы и чины патриаршего двора (клирики и миряне) — отвечали на поставленный вопрос одинаковой формулой: «определяю». Можно прибавить другой случай из истории русских соборов 1666—1667 гг.
Но отдельные случай соборной практики не могут получить силу закона, пока не воплотятся в каноны. Руководиться такими случаями значило бы отрицать весь исторический опыт Церкви Православной, приведший ее к изданию действующих канонов. Кроме того, древняя Христианская Церковь занимает особое положение. Тогда Церковь, как указал епископ Волынский в докладной записке предсоборному присутствию (в 1904 г.), изобиловала благодатными дарованиями, пред которыми все церковные власти склоняли головы, не боясь потерять свой авторитет или нарушить канон, почему и каноны не были так нужны и допускали изъятия.
Опираясь на Собор Апостольский, надо прежде всего помнить, что присутствовавшие на нем иерусалимские пресвитеры и братия многие сами были «самовидцы и слуги Слова» и имели авторитет, совсем особенный и не зависящий от их иерархической степени.
Состав Апостольского Собора, по мнению Святейшего Патриарха Сергия в докладной, записке, «яснее всего может доказать, что совместное участие в рассуждениях собора и даже подпись под его протоколом далеко еще не означает равноправности всех участников. Едва ли кто может допустить, чтобы пресвитеры Иерусалимской Церкви вздумали равняться своим авторитетом с апостолами и чтобы апостолы в свою очередь имели нужду и намерение подтверждать или проверять свой авторитет голосом собранных пресвитеров. Ведь одним из главных участников Собора был святый апостол Павел, тот Павел, который в своих посланиях с силой и настойчивостью доказывал, что он никому из людей, ни даже апостолам, своим учением не обязан, что он получил откровение и авторитет апостольства непосредственно от самого Господа Иисуса Христа».
Итак, какова бы ни была практика Церкви, в разное время выработанный историческим опытом и соборами узаконенный канонический строй Церкви знает для областей только соборы епископов. Поэтому участие клира и мирян на соборе должно быть поставлено так, чтобы оно не нарушало основного принципа канонического строя.
Непременными участниками собора должны быть все епархиальные архиереи сами лично или, в случае невозможности прибыть, через своих заместителей, которыми могут быть и викарные епископы, и простые клирики, и даже миряне. Эти заместители заседают, подают Голоса и подписывают акты собора с архиереями в порядке старшинства своего епископа. Но чтобы каждая епархия, не довольствуясь присутствием на соборе своего епископа, выбирала еще представителей из клира и мирян, такого представительства не знают ни каноны, ни церковная история. Тем более не знает она выборов особых представителей от разных чинов церковных — особо от клира и особо от мирян. Клир и миряне были на соборах не по выборам и не по уполномочию от своих доверителей, а просто потому, что соборы не были закрыты ни для кого из православных. С течением времени место народа на соборах иногда стали занимать император и светские власти. И в этих случаях относительно клира осталось прежнее правило общедоступности соборов: они происходили в присутствии «всего Освященного Собора», т. е. могли присутствовать и принимать известное участие все клирики, которым было недалеко и удобно прибыть. Клирики просто приезжали в свите епископа и потому в неограниченном количестве. И предполагалось, что на соборе присутствуют не представители только Церкви, а вся Церковь как одно целое, в полном своем составе: все епископы со всем освященным собором и всем множеством православного народа, причем епископы, по общем обсуждении, ставили определение, а «хранитель благочестия» — народ — своим присутствием и послушанием определению свидетельствовал о его православии, о верности церковному преданию.
На соборах Русской Православной Церкви сохранялась та же практика. И на них предполагались присутствующими весь Освященный Собор и все народное множество. А так как всем собраться было невозможно, то от клира присутствовали не выборные, а церковные «власти», т. е. настоятели монастырей, архимандриты, игумены, протопопы, поповские старосты и подобные представители Церкви по должности, причем выбор и приглашение их часто возлагались на епархиальных архиереев. Иерархический принцип применялся и на соборах западнорусских, куда от клира являлись те же «власти» по приглашению и выбору епархиального епископа.
Что касается мирян, то выборными дни бывали на соборах западнорусских, где по условиям церковно-гражданского быта приглашались выборные от мирян. На русских московских соборах это были члены Думы и свиты царя и чины Патриаршего двора: и те и другие из знатнейших бояр царских и патриарших.
ПРОФЕССОР Г. П. ГЕОРГИЕВСКИЙ