ХРИСТИАНСТВО И ДРУЖБА НАРОДОВ
Дохристианскому миру народов и племен была чужда идея взаимной дружбы и братства. Эти же настроения господствовали и в международных и межплеменных отношениях.
Древние римляне так характеризовали взаимные отношения людей: «Homo homini lupus est»— человек для человека — зверь. К началу христианской эры древний Рим был владыкой всего мира, он покорил себе все известные тогда народы и племена, а потому для него открывался полный простор сеять взаимную вражду и зверские инстинкты между покоренными странами. Римские администраторы и политики считали подобное сеяние выгодным для себя, находили, что оно облегчает им управление и укрепляет власть над порабощенными cтpанами. «Divide et impera» (раздели и властвуй),— говорили они. Разобщающее влияние древнего Рима на подвластные народы пало на благоприятную почву.
На древнем Востоке племенная, национальная религия каждого народа была неиссякаемым источником разделения, вражды и даже ненависти одного народа к другому. Даже ненавистный всем римский гнет не мог объединить их. Каждая из древневосточных религий имела свою тщательно разработанную обрядность,— строго запрещала входить в общение с людьми, придерживающимися других обрядов, с иноверцами, иноплеменниками, и грозила проклятиями за ослушание или недостаток религиозного — вернее, обрядового— усердия и преданности. Принадлежность к известной религии на Востоке необходимо было доказать тщательным соблюдением и выполнением бесчисленных, подробнейшим образом описанных предписаний относительно приема пищи и питья, а также омовений. И над всеми восточными религиозно-обрядовыми требованиями, предписаниями и правилами витал дух такой исключительной нетерпимости, что люди, придерживавшиеся разных обрядов и исповедовавшие разные религии,— египтяне, персы, халдеи, евреи и т. д.— считали друг друга отверженными, нечистыми и проклятыми; они не могли вместе есть, пить, делать самое обыденное, необходимое дело, сесть за один стол, договориться по неотложному вопросу или недоразумению, едва могли даже разговаривать друг с другом, попросить друг у друга воды (Иоан, 4, 9 ст.) и пр. Эти религиозные и обрядовые перегородки, или, по церковно-славянски (см. Ефес. II гл., 14 ст.), «средостения», между людьми были причиной застоя, отсталости и даже гибели древнего Востока, являлись несомненными тормозами для поступательного движения культуры и цивилизации.
Христианство выступило против всех религий, в которых была какая-либо разъединяющая людей обрядность. В христианстве не было никаких обрядов, процессий или жертвоприношений, вносящих разделение. Оно допускало только объединяющие народы обряды. Насколько caм Христос отрицательно относился к внешней восточной обрядности, можно судить хотя бы по тому, что, к удивлению фарисеев, Он не умывал перед обедом рук (Лук. 11,38), а богопоклонение, богослужение не связывал с каким-нибудь определенным местом (Иоан. 4; 21,23), что на Востоке было обязательно. Так, хотя соплеменники Христа презирали самарян и также презрительно относились ко всем женщинам, даже к своим единоплеменникам, Он, иудей по рождению, в Своей трогательной причте (Лук. 10 гл., 30—37) поставил самарянина выше иудейского священника и левита, а с самарянкой, известной в городе блудницей (Иоан. 4, 18), несмотря на усталость (Иоан. 4, 6) и полдневный зной, с увлечением беседовал о благодати и истинном богопоклонении, забыв и о жажде (Иоан. 4, 7), и о голоде (Иоан. 4, 31—34). Отрицая национальные религии и препятствующие объединению народов обряды в них, обращаясь с проповедью ко всем народам без различий, апостолы и проповедники христианства говорили, что Христос пострадал и умер на кресте за всех людей («ближних и дальних», Ефес. II, 14), к какому бы племени они ни принадлежали, что в Церкви Христовой все люди не чужие и не пришельцы, а свои, что вce они Богу равноценны, как бы поздно ни вступили в Церковь Христову (Мтф. XX, 1—16), и все являются согражданами раньше вступившим в Церковь (Ефес. II, 19); что для Христа нет ни иудея, ни язычника эллина, ни раба, ни свободного; ни мужеского пола, ни презираемого на Востоке женского пола,— все они одноценны во Христе Иисусе (Гал. III, 28), и что в очах Христовых не имеет силы ни обрезание, ни необрезание; но ценнее всего вера, сопровождаемая любовью и добрыми делами (Гал. V, 6). Национальность, принадлежность к той или иной религии, а тем более обрядность не дают никаких преимуществ. Столь яркий интернационализм христианства, его любовные призывы в свои недра всех народов как равнозначащих положили прочное основание дружбе народов, их сотрудничеству на пути развития культуры и цивилизации, послужили основанием для образования единой семьи человечества. Эта универсальность, всеобъемлемость христианства выдвинули его из ряда других современных ему систем религиозного характера как первую возможную, достойную мировую религию. Позднейшая попытка ислама стать господствующей религией (панисламизм), как известно, успеха не имела и, конечно, главным образом потому, что он не мог отказаться от своей специфически восточной, разъединяющей народы обрядности. Его распространение ограничилось лишь Востоком же и Северной Африкой. А христианство, воспринятое разноплеменными народными массами Римской империи, духовно покорив эту мировую империю, почти 2000 лет продолжает свое духовное господство над значительнейшею частью цивилизованного человечества во всех частях света, среди всех народов, особенно в Европе — центре мировой культуры и цивилизации, всюду проповедуя и насаждая принципы дружбы, сотрудничества, гуманности, братства и равенства народов. Не потому ли фашизм и пытается заменить у себя христианскую религию, с ее учением о равенстве и дружбе всех наций, языческим культом воинствующего древнегерманского бога Вотана, что христианство стоит в резком противоречии с утверждением фашизма о природном, неустранимом неравенстве народов и рас и о якобы несравненном превосходстве «северо-германской расы» над другими, по терминологии фашизма — низшими, «неполноценными» расами и народами, которые следует уничтожать; они в крайнем случае годны будто бы лишь для «унавожения исторической почвы и возвеличения германцев». В настоящее время можно уже определенно говорить, что замена христианства религией Вотана так же не удастся, как рассыпаются в прах все прочие планы гитлеровцев в их ничем неоправданном стремлении к мировому господству! Нельзя повернуть колесо истории назад и возродить среди современных народов зоологический национализм, имевший место в древности и проповедуемый фашистами в XX веке! Все народы стремятся не к разделению, а к соединению. Исполняется предвидение великого польского поэта и патриота Мицкевича, как передает его наш Пушкин: «Народы, распри позабыв, в великую семью соединятся».
Блестящим примером объединения самых разнообразных по духовному уровню, экономическому состоянию племен и народов является Союз советских социалистических республик. Мудрая ленинско-сталинская национальная политика сумела так прочно сплотить народы, вошедшие в этот беспримерный, колоссальный Союз, что даже настоящая тяжелая, опасная война не ослабила, на что рассчитывали наши враги, а укрепила дружеские узы, связующие все народы СССР. Разнообразие материальных и духовных культур союзных советских племен и народов ничуть не мешает их дружбе, взаимной сплоченности и взаимной помощи — просветительной, экономической, военной и пр. Советский Союз является не только образцом, но и действительным оплотом дружбы народов, как поется об этом в гимне Союза советских социалистических республик.
АРХИМАНДРИТ НАФАНАИЛ